Но хозяин, раскинув руки, лежал на песке и не подавал признаков жизни. Лупо быстро соскочил на землю, дрожащими руками открыл забрало и увидел, что у его господина кровь льется из носу, рта и ушей. Прибежали два служителя и, сняв с Отторино шлем, отнесли его на руках к шатру. Ноги его безжизненно свисали, обагренные кровью волосы развевались на ветру.
Через несколько минут из ложи вышел герольд и возвестил:
— Рыцарь жив!
Тогда победитель, который поворачивал отягощенную шлемом голову вслед за раненым, пока его несли в шатер, и после этого больше не смотрел в ту сторону, поднял руку и привстал на стременах, явно показав, что это известие его обрадовало. Затем он бросил прочь копье, пришпорил коня, покинул поле и скрылся в той же роще, из которой приехал. Его оруженосец, сняв щит с шеста, на котором он был укреплен, последовал за своим господином.
Когда позднее служители подняли с земли копье, брошенное исчезнувшим рыцарем, они увидели, что у него обломан наконечник. Большинство считало, что он сломался во время поединка, но кое-кто заметил, что неизвестный рыцарь, услыхав, как его противник крикнул: «Да здравствует Марко!», приблизился к ложе и, воткнув копье в щель между кольями, повернул его, словно рычаг, отчего наконечник и сломался пополам.
Глава XIX
Теперь наша история, перескочив через события целого месяца, переносит нас в город Лукку, хозяином которого тем временем стал Марко Висконти. Произошло это таким образом. Император, вынужденный оставить Тоскану, поскольку и его дела и дела антипапы шли из рук вон плохо, решил, прежде чем навсегда покинуть этот край, выжать из него как можно больше, и среди различных придуманных им средств самым ловким была продажа дружественных ему городов за звонкую монету. Именно эта любезность была оказана и Лукке: коварный Людовик Баварский отнял ее у сыновей Каструччо, ее могущественного владыки, и продал Франческо Кастракани из рода Интерминелли, который выжал из города не одну тысячу полновесных золотых флоринов. Но граждане Лукки, не смирившиеся с тем, что ими торгуют, как скотом, обратились после отъезда императора к Марко, который как раз в это время был в Черульо, где он привлек на свою сторону отряд взбунтовавшихся германцев, и стали просить его прийти им на помощь. Висконти нагрянул в Лукку с шестьюстами копейщиками, лишил Кастракани столь неправедно приобретенного им владения и был избран главой и повелителем города, освобожденного им от ненавистного тирана. Горожане охотно подчинились такому славному и благородному воину, еще недавно бывшему близким другом знаменитого Каструччо, под предводительством которого их город стал могучим и процветающим.
На шестой день после этого события Марко все еще рассылал отряды в разные концы области Лукки, чтобы принимать во владение земли и замки, изъявлявшие готовность перейти на его сторону, и захватывать, опустошать и поджигать поместья тех феодалов, которые отказывались ему подчиниться. Кроме того, он начал тайные переговоры с графом Фацио, стремясь завладеть Пизой так же, как и Луккой, вырвав этот город из рук мессера Тарлатино ди Пьетрамала, которому уступил его Людовик Баварский.
Утро шестого дня Марко потратил на чтение полученных писем и отправление новых посланий князьям и городским коммунам Тосканы и Романьи, которые с завистью, страхом или надеждой взирали на появление нового владыки, чьи намерения нелегко было разгадать. Остаток дня прошел среди празднеств и чествований, в которых чернь никогда не отказывает своим новым властелинам. В его ушах еще звенели восторженные клики, которыми его приветствовали на улицах Лукки, когда он в сопровождении графов, баронов и цеховых мастеров направлялся в церковь святого Мартина на поклонение.
Было уже поздно, и Марко, отпустив своих новых советников и придворных, прогуливался по огромному залу городского дворца, в котором не так давно жил знаменитый друг его Каструччо, и время от времени поглядывал в готическое окно, выходившее на площадь. Из него были видны силуэты башен и отблески огня на церковных куполах. Внизу, на площади, горел огромный костер, освещавший неверным красным светом толпу горожан, пивших и распевавших здравицы и канцоны в честь Марко Висконти. Вдали на склоне холма, полукругом охватывавшего город, виднелись другие группы пирующих. Всюду, точно в праздник, звонили колокола.
Марко на минуту остановился у окна, чтобы полюбоваться представшим ему зрелищем, словно жених, который в день свадьбы не может отвести глаз от своей очаровательной невесты. Отойдя от окна, он перевел взгляд на портрет Каструччо, висевший над камином, и вид этого человека отравил ему всю радость и очарование пережитого дня. Марко подошел к креслу, сел в него и, не спуская глаз с лица недавно погибшего друга, подумал: «Если бы в Риме в дни твоей славы, когда все считали тебя правой рукой императора, а гвельфские города, король Роберт и папа трепетали при звуке твоего имени, когда я гордился твоей дружбой и надеялся с твоей помощью стать повелителем Милана, — если бы в те дни к тебе пришел гадатель и сказал: „Каструччо, через несколько месяцев все пойдет прахом, а тело твое зароют в землю“, кто бы поверил такому предсказанию? Ведь ты был тогда в расцвете лет, силен и могуществен… И все же жизнь так обманчива, так быстротечна… Ты знал, что всякий человек смертен, и все же ты не поверил бы, если бы предсказатель добавил: „Видишь того, кто стоит с тобой рядом? Того, кого ты стараешься возвеличить в своем краю, того самого Марко, который изо всех сил помогал тебе подняться на достигнутую тобою ныне высоту и который любит и почитает тебя больше, чем брата? Видишь ли ты его? Так знай же, что вскоре он станет владыкой твоего города, что твой дом станет его домом, твои богатства — его богатством, а твоя вдова и дети пойдут из города в город и будут просить убежища, но им везде в нем откажут“. Что ответил бы ему этот великий мудрец? Что он почувствовал бы?.. А я… что сказал бы я?.. Нет, надо делать свое дело и не думать о будущем! Что за жалкое существо человек!.. Подумать только, вот этот славный, могучий город сам отдается тебе в руки, пока ты многие годы стараешься овладеть другим, ускользающим от тебя, словно призрак. Не кажешься ли ты сам себе безумным алхимиком, в поисках золота случайно проникшим в сокровенную тайну природы, о которой он и не подозревал?»
Он снова выглянул в окно, постоял минуту, созерцая площадь, а затем воскликнул:
— Как красива Лукка… Но все же это не Милан, — добавил он со вздохом. — Стать князем там, где ты был унижен, повелевать теми, кому ты повиновался, быть великим среди тех, кого радует твое величие, делиться им с друзьями и бесить врагов, наслаждаясь их унижением, — вот это жизнь!.. Здесь вокруг веселые холмы, покрытые виноградниками и оливковыми рощами, здесь много рыцарей, прелестных дам, богатства, изысканности… но все это ничего не говорит сердцу Марко.
В то время как он, полный этих дум, стоял у окна, собравшийся на площади народ заметил его тень на стекле, и все принялись кричать:
— Да здравствует Марко! Да здравствует Марко!
Потревоженный шумом голосов, прервавших его мысли, Марко склонил голову и в любезном поклоне развел руки, но потом потерял терпение и вышел в соседнюю комнату со словами:
— Глупые безумцы! Вы боитесь остаться без хозяина?.. Да здравствует Марко! А чего вы ждете от этого Марко? И кто он такой? Уверены ли вы, что он не захочет обмануть ваши надежды? Какой восторг! Какое ликование! Наверное, то же было и после победы в Альтопашо… И кто-то, пожалуй, верил вашим крикам. Я сам когда-то упивался ими… А сейчас я знаю, как краток путь от вербного воскресенья до страстной пятницы, от осанны до крестного пути.