Идея, что азиатская Россия следует заветам Чингисхана и осуществляет план завоевания мира, иногда видоизменялась в соответствии с конъюнктурой. Гитлер в «Майн Кампф» заменяет монголов на евреев. Он пишет: «В течение столетий Россия жила за счет именно германского ядра в ее высших слоях населения. Теперь это ядро истреблено полностью и до конца. Место германцев заняли евреи… Ближайшей приманкой для большевизма в нынешнее время как раз и является Германия… Чтобы провести успешную борьбу против еврейских попыток большевизации всего мира, мы должны прежде всего занять ясную позицию по отношению к Советской России. Нельзя побороть дьявола с помощью Вельзевула». По структуре это рассуждение мало отличается от обвинений Маркса и Энгельса в адрес Российской империи.
В 1849 г. Энгельс предупреждал: «Европейская война, народная война , стучится в дверь». Здесь под «народной войной» имеется в виду война Запада как цивилизации — против Востока. Энгельс отмечает даже, что в этой войне национальные интересы отдельных народов Запада несущественны по сравнению с судьбой Запада как целого. Он пишет: «О немецких интересах, о немецкой свободе, немецком единстве, немецком благосостоянии не может быть и речи, когда вопрос стоит о свободе или угнетении, о счастье или несчастье всей Европы . Здесь кончаются все национальные вопросы, здесь существует только один вопрос! Хотите ли вы быть свободными или хотите быть под пятой России ?» [37, с. 570].
Таким образом, «порабощенный Восток» олицетворяет именно имперская Россия, которая якобы стремится своей пятой задавить «всю Европу». Эта параноидальная мысль стала важной частью идеологии Запада, диапазон ее приверженцев — от махровых реакционеров до основоположников марксизма.
Тема имперского и «азиатского» характера стран, противодействующих втягиванию их в периферию Запада, не потеряла актуальности и сегодня. А.С. Панарин пишет: «Запад сохранил за собой право на понятие политической нации , в рамках которой этнические различия не могут иметь политического статуса и давать повода для «этносуверенитетов»… Что же касается Востока — начиная с постсоветского пространства и кончая Китаем, — то Запад проецирует на него негативное понятие империй, которые, в соответствии с правом на демократическое национальное самоопределение, должны распасться» [67, с. 172].
Почти целый век эксплуатировался и миф об угрозе для Европы панславизма , за которым стояла Россия. Вспомним, как Энгельс развивал эту тему в связи с революцией 1848 г.: «Европа [стоит] перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы — России». Идеологический миф о панславизме как угрозе для Запада являлся во второй половине ХIХ века в Европе разновидностью русофобии. Ведущий российский историк-славист В.К. Волков писал: «Возникший в Венгрии и сразу же распространившийся в Германии термин «панславизм» был подхвачен всей европейской прессой и публицистикой… Термин «панславизм» служил не столько для обозначения политической программы национального движения славянских народов… сколько для обозначения предполагаемой опасности» [68].
Невозможно привести ни единого факта завоевательных акций России и славянских народов в отношении Западной Европы; таких фактов попросту не было. И идеологический миф об угрозе «панславизма», как подчеркивает В.К. Волков, нередко распространялся «в пропагандистских целях правящими кругами тех стран, которые сами имели агрессивные намерения в отношении России» [68].
Насколько живучим был миф панславизма, видно из того, что к нему обращается даже Гитлер в «Майн Кампф»: «Я не забываю всех наглых угроз, которыми смела систематически осыпать Германию панславистская Россия. Я не забываю многократных пробных мобилизаций, к которым Россия прибегала с единственной целью ущемления Германии. Я не могу забыть настроений, которые господствовали в России уже до войны, и тех ожесточенных нападок на наш народ, в которых изощрялась русская большая пресса».
Более того, представление о России как «империи зла», угрожающей Европе посредством «панславизма», которое сформулировали Маркс и Энгельс, продолжало быть актуальным и в отношении СССР. В книге Ханны Арендт «Истоки тоталитаризма» (1951), которая стала библией либеральной антисоветской интеллигенции, ежегодно переиздаваемой на европейских языках, прямо сказано, что «большевизм должен своим происхождением панславизму более, чем какой-либо иной идеологии или движению». А ведь Ханна Арендт — боец «холодной войны» против СССР уже второй половины ХХ века.
Исчерпал себя в антироссийской доктрине Маркса и Энгельса миф панславизма — стала культивироваться идея о том, что Россия стоит за спиной Пруссии в ее агрессивной политике. В 1870 г., перед началом франко-прусской войны Интернационал принимает воззвание, в котором говорится: «На заднем плане этой самоубийственной борьбы виднеется мрачная фигура России. Плохим признаком является то, что сигнал к нынешней войне был дан как раз в тот момент, когда московитское правительство закончило постройку важных для него в стратегическом отношении железных дорог» [69, с. 4].
Английский либеральный философ Дж. Грей пишет: «Рефлекторная враждебность Запада по отношению к русскому национализму… имеет долгую историю, в свете которой советский коммунизм воспринимается многими в Восточной и Западной Европе как тирания Московии, выступающая под новым флагом, как выражение деспотической по своей природе культуры русских» [70, с. 71].
Как уже говорилось, с ХVI века к образу России как «варвара на пороге» добавлялся «географический» мотив представления русских как азиатского народа. Это сближало образ России с образом другого «варвара на пороге» — Османской империи. Некоторые авторы утверждали, что для Европы «русские хуже турок». У Маркса эта мысль приобрела концептуальную четкость, по его выражению, «Турция была плотиной Австрии против России и ее славянской свиты» [71, с. 247].
В Англии во время русско-турецкой войны соратники Маркса занимались организацией «национальной демонстрации сочувствия Турции и осуждения русской политики». Сам Маркс, находясь на отдыхе, писал им: «Пожалуйста, информируйте меня об успехах, которых Вы добились в этом направлении». Он писал В. Либкнехту (4 февраля 1878 г.): «Мы самым решительным образом становимся на сторону турок… Потому, что поражение русских очень ускорило бы социальный переворот в России, элементы которого налицо в огромном количестве, а тем самым ускорило бы резкий перелом во всей Европе» [71, с. 246]. Вот в чем суть — заинтересованность в «социальном перевороте в России» вызвана вовсе не в возможности устроении справедливой жизни российских трудящихся, а в «резком переломе во всей Европе».
Об этой единодушной антироссийской позиции западного общества писал в 1879 г. Н.Я. Данилевский. По его словам, на стороне Турции выступила не только «жидовствующая, банкирствующая, биржевая, спекулирующая Европа — то, что вообще понимается под именем буржуазии», но и «Европа демократическая, революционная и социалистическая, начиная от народно-революционных партий… до космополитической интернационалки» [72].
Одним из направлений в борьбе против имперского государства России был подрыв той модели межэтнического общежития, которое сложилось в России. Здесь союзником выступала либеральная российская интеллигенция, которая со второй половины ХIХ века вела непрерывную кампанию поддержки антироссийских движений в Польше и в Галиции. Был сформирован образ России как «тюрьмы народов».
Маркс не вникает в особенности того типа многонационального государства, который сложился в Российской империи. Он формирует свои представления на основе чтения политических памфлетов из России. Так, он исключительно высоко оценивает книгу демократа-утописта Н. Флеровского (В.В. Берви) «Положение рабочего класса в России» (СПб, 1869). Маркс пишет о ней Энгельсу: «Это самая значительная книга среди всех, появившихся после твоего труда о «Положении рабочего класса [в Англии]». Прекрасно изображена и семейная жизнь русского крестьянина — с чудовищным избиением насмерть жен, с водкой и любовницами» [73, с. 358]. Чтобы читать эту книгу, Маркс стал изучать русский язык. Он многократно ссылается на эту книгу как на самый достоверный источник знания «о положении крестьянства и вообще трудящегося класса в этой окутанной мраком стране». Из этой книги, по мнению Маркса, «следует, что крушение русской державы должно произойти в ближайшее время» [73, с. 367]. Можно себе представить, что там написал Флеровский.