Но отнесёмся к программе «Союза» как к документу, не утратившему ещё своей действительной силы, и посмотрим, могли ли женщины рабочего класса без ущерба для своих классовых интересов сгруппироваться вокруг «радикального» знамени «Союза» в то время, когда это знамя ещё не утратило яркости своей окраски, когда цвета его ещё не полиняли.
«Платформе» «Союза» предпосылаются следующие considérants: «Принимая во внимание, 1) что при современном режиме женщина является политически существом вполне бесправным, что борьба за права женщины неразрывно связана с политической борьбой за освобождение России, 2) что бесправие женщин, составляющих большую половину населения при условии политического освобождения одних мужчин задержит как экономическое развитие страны, так и рост политического сознания народа, мы…» и т. д. Затем следует ряд основных требований. Просмотрите внимательно этот документ. Есть ли в нём хоть единый намёк на намерение «Союза» вести борьбу за освобождение женщины рабочего класса не только от политического или гражданского бесправия, но и от худшего зла современного общественного уклада — от цепей и гнёта капитализма? С первых же своих шагов «Союз» ограничил свою деятельность политическими задачами. Это подтверждают и сами равноправки: «Союз» не претендует вовсе на роль борца за экономическое освобождение женщины; его задача гораздо скромнее: «добиться уравнения прав женщин при выборах во все законодательные учреждения и при пересмотре гражданского кодекса». Большего «Союз» и не требует.
Но как же женщине рабочего класса отделить борьбу за политическое равноправие от борьбы за своё экономическое освобождение, если обе формы борьбы постоянно скрещиваются, дополняя друг друга, сливаясь воедино? Когда женщина рабочего класса отстаивает свои политические требования, она приближает вместе с тем и час своего экономического освобождения; и наоборот, дружно защищая свои экономические интересы против эксплуатации капитала, она прокладывает путь к своей политической эмансипации. Феминистки предлагали ей покинуть прежний путь общеклассовой борьбы, строго отделить друг от друга интересы экономические и политические, защищая первые, если уж на то пошло́, в рядах своего класса, вторые же — под знаменем феминистских обществ[13]. Но с какой стати пролетарке было бросаться в объятия равноправок для защиты своих политических интересов? Разве «Союз» обещал какие-либо чрезвычайные блага женщинам в этом отношении? Что требовал первый пункт платформы «Союза», определявший политические его лозунги: «Немедленный созыв учредительного собрания на основе всеобщего, прямого, тайного избирательного права, без различия пола, национальности и вероисповедания, с предварительным установлением неприкосновенности личности, жилища, свободы слова, печати, собраний и союзов, восстановление в правах всех пострадавших за политические и религиозные убеждения». Мы говорим «в прошедшем времени» о «Союзе», так как в настоящем решительные его desiterata фактически давно отменены и заменены более скромными пожеланиями. Что же именно осталось от прежних требований «Союза»?
Политическая физиономия союза, как и всякой буржуазно-либеральной организации, менялась вместе с изменением общественной атмосферы. Чем громче становилось рычание реакции, тем умереннее делались наши «левые» равноправки. Ничего не значит, что официально прежняя программа «Союза» не отменена; определять характер организации приходится не только по её программным заявлениям, но ещё в большей мере по практическим её выступлениям, по тем симпатиям, какие она выражает. А симпатии «Союза» вырисовываются всё ярче и отчётливее…
Если в первое время своего существования «Союз» ещё высказывал некоторое тяготение к рабочей партии и кокетничал с «социализмом», то по мере работы «самоопределения» «Союза» симпатии к пролетариату тухли, тяготение же к буржуазному либерализму усиливалось. «Союз» кичился тем, что представляет собой «внеклассовую», «внепартийную» организацию, как всегда и всюду кичатся этим феминистки; он сам хвастался тем, что в период революционных бурь с одинаковым «беспристрастием» поддерживал все виды оппозиции — то буржуазно-либеральную, то буржуазно-демократическую, то, наконец, пролетарскую — одним словом ту, которая в данное время и в данном месте представлялась ему более «важной»[14]. Тем не менее в первые месяцы своего существования он делал несомненные авансы социалистическим партиям, правда не зная в точности, на которой из двух остановить свой выбор. На октябрьском съезде «Союз» высказался за «желательность единения с социалистами, так как интересы рабочих партий по отношению к современному экономическому строю совпадают с интересами женщин»[15]. Заявление это весьма решительного свойства — оно позволяет предполагать со стороны равноправок понимание связи, существующей между борьбой пролетариата за своё освобождение и борьбой женщин за их права. Но не следует никогда торопиться с выводами. При каких обстоятельствах происходил второй делегатский съезд равноправок? Он совпал с бурными днями московской жизни, в момент подъёма волны великой октябрьской забастовки. «Жизнь шла ускоренным темпом — констатируют в своём 3‑м бюллетене сами равноправки,— в воздухе чувствовалась гроза; нервы были напряжены до крайности; это настроение не могло не отразиться на работах, съезда, но оно же внесло в него и биение пульса жизни». Кто определял тогда настроение? На чьи силы возлагало общество свои надежды? Чья мощь впервые развёртывалась перед изумлёнными и даже обрадованными взорами буржуазной оппозиции, не успевшей ещё схватить «теневые стороны» пролетарского движения? Не считаться тогда с народными массами — значило проиграть сражение, отказаться вперёд от всяких шансов на успех. Приходится удивляться не тому, что на своём октябрьском съезде равноправки заговорили вкрадчивым голоском, любезно кивая пролетариату как «союзнику»,— гораздо типичнее тот факт, что, несмотря на это заигрывание и кокетничание с «социалистическими» партиями, съезд постановил поддерживать и другие демократические организации, имевшие в своей платформе требование политического равноправия женщин, и «воздерживаться от вступления лишь в те партии», которые этого пункта не выставляли[16].
13
«Ибо, допустив даже, что женское движение имеет задачей только политическое равноправие, что мешает нам и соц.‑д‑там идти к этой ближайшей цели вместе?» — вопрошает г‑жа Кальманович. «Ведь успеем же мы разойтись, когда всеобщее избирательное право будет достигнуто. Неужели же было бы разумно, если бы мы — представим себе на минутку такой случай — будучи запертыми в душном и затхлом помещении, в котором мы рисковали бы все задохнуться, вместо того чтобы напрячь все свои силы и открыть окно или дверь и дать проникнуть чистому воздуху и хоть несколько оздоровить помещение, стали бы раньше спрашивать, в какую сторону каждая из нас пойдёт, когда получит возможность легче вздохнуть?» Неправда ли, знакомый способ аргументации, напоминающий рассуждение г‑д кадет?