В то же время, по мнению Маркса и Энгельса, нельзя не видеть, что многие изменения в надстройке, в конечном счете, обусловлены теми или иными изменениями в экономических отношениях людей, без которых невозможно производство и воспроизводство человеческой жизни. Труд и связанные с ним экономические отношения в итоге являются той объективной причиной, без которой человеческое сообщество, вообще существовать не может. Вступая посредством труда в обмен веществ с природой, люди творят свои экономические и другие общественные отношения: политику, науку, идеологию, культуру. В свою очередь, последние влияют на причину, их породившую: здесь налицо взаимодействие, но взаимодействие диалектическое, не отменяющее различие между причиной и следствием, условием и обусловленностью, целью и средством.
К сожалению, Межуев не хочет замечать эту диалектику общественных явлений у Маркса и Энгельса. Он строит свою концепцию истории и культуры, словесно похожую, но, по существу, отличающуюся от той, которую создали основоположники марксизма в форме материалистического понимания истории. В чем же заключается это отличие? Прежде всего - в понимании и соотнесении таких научных и философских категорий, как «природа» и «общество», «общество» и «история», «труд» и «культура»», «наука» и «идеология».
Например, показывая отличие общества от природы, Межуев утверждает, что «в отличие от природного бытия общественное бытие существует не как неизменное, полностью завершенное и окончательно сложившееся», а как «осуществляемый ими (людьми - Б. С.) во времени процесс производства своей жизни»166. Как мы видим, из этих слов следует, что «природное бытие», в отличие от общественного, не развивается во времени. Но тогда с неизбежностью возникает закономерный вопрос: а как же из неизменной природы мог выделиться человек, могли возникнуть человеческое общество, история и культура? Еще больший сюрприз ждет читателя, когда он узнает, что и «общество» в своем бытии, в основном, неизменно, если его сравнивать с «историей».
История для Межуева - это вечное движение, она олицетворяет собой бесконечный процесс развития людей «как свободных индивидуальностей», создающих культуру167. Что касается общества с его социальной структурой, то оно является постоянным препятствием на этом пути, «плотиной», мешающей развиваться действительному историческому процессу. Для Межуева все прежние и ныне существующие общества - своеобразные «пожиратели времени», стремящиеся «остановить, задержать» историю. Нужны «огромные усилия, вплоть до революционных, чтобы прорваться из одного общества в другое»168.
Оставим в стороне его оговорку о «революционных усилиях» (как мы видели выше, у него на революции лежит своеобразное табу), подчеркну другое: здесь говорится не о какой-то определенной исторической стадии развития того или иного общества, а вообще о «любом обществе»169. Человек, по Межуеву, может и должен жить в истории, а «не просто в том или ином социально организованном пространстве»170, т. е. в обществе. Общество конечно, а история бесконечна. У истории нет никакой конечной станции, никакого совершенного состояния. По его мнению, «мы никогда не понимали этого центрального мотива марксовой теории»171.
Что в этих рассуждения, на мой взгляд, верно и с чем невозможно согласиться? Верно то, что, хотя общественный прогресс в истории существует, последняя не может закончиться или осуществиться в каком-то одном, раз и навсегда «совершенном» «общественном состоянии». Вместе с тем вряд ли следует противопоставлять историю как процесс обществу как состоянию: они друг без друга не существуют. Такое противопоставление во многом надумано. Человеческое общество не статично, оно имеет свои исторические формы движения, которые также изменяются во времени, проходя определенные стадии или фазы своего развития. История, собственно говоря, и есть смена исторических форм (формаций) общества. И неважно, сколько таких форм (две, три, пять). Каждая историческая форма общества изменяется во времени: рождается, растет и умирает. Только на последней (загнивающей, или умирающей) стадии своего движения она начинает тормозить процесс развития, становится препятствием, или «плотиной» на пути исторического прогресса. Именно тогда революция становится в повестку дня, хотим мы этого или нет. Напротив, на стадиях своего зарождении и становления конкретная форма общества подталкивает движение истории, способствуя ее прогрессу.