«Борьба пролетариата за существование может вестись лишь с помощью организаций, которые усиливают его коммунистические инстинкты… опыт учит нас: все индивидуальные средства рабочего класса оказывались непригодными, в то время как все средства, усиливающие коммунистические инстинкты, нерушимы» [15].
Еще в 1883 году на страницах «Нойе цайт» Каутский, следуя тому же ходу мысли, не только подтверждал значение теории «социальных инстинктов» в жизни человека, но и утверждал, что эволюционная теория Дарвина – основной ключ для понимания как естественных наук, так и «духовной жизни человека» и что она проливает «новый свет на доктрины политической экономии и даже на законы нашей морали» [16].
Каутский пришел к Марксу, не «преодолев» дарвинизм, а интегрируя дарвинизм в марксизм. Знание трудов Маркса послужило для теоретика социал-демократии в том смысле, что он понял и углубил такие аспекты, которые учение Дарвина не могло объяснить: «технику, создание искусственных органов» [17]. Кроме того, марксизм дал ему ключ для понимания социально и экономически организованных действий людей в связи с техническим развитием общества. Если Дарвин помог ему понять эволюцию природы и поместить в нее человека, то Маркс помог поместить человека в историческом и социально-экономическом временном контексте. Ни одно из произведений Каутского так ясно и органично с понятийной точки зрения не свидетельствует об интеграции дарвинизма в марксизм, как знаменитая книга Каутского «Этика и материалистическое понимание истории» (1906). Итак, марксизм, по его мнению, был самой подходящей исторической теорией, теорией, которая в основном могла объяснить историю человека, начиная с того момента, когда он пришел к «производству средств производства», с которого начался «переход человека-животного к человеку» и началась собственно история человечества [18].
Заслугой Маркса, по словам Каутского, явилось в основном то, что он дал нам в руки орудие для научного прочтения социальной истории, всегда научно доказывал исторически необходимый смысл истории и в итоге подвел научную основу под социалистическую политику и под отношение «прошлое – настоящее – будущее». Благодаря своей исторической концепции, писал Каутский в 1886 году (выражая свою точку зрения и интерпретацию, которых он впоследствии будет постоянно придерживаться),
«Маркс осуществил соединение социализма с рабочим движением, поскольку он доказал, что целью социализма не является ни нечто произвольное, ни некий „вечный“ принцип… Однако цель социализма достигается обязательно благодаря развитию способа производства и классовой борьбе и может быть познана лишь при помощи изучения способа производства, его результатов и его генезиса».
В тесной связи с этим представлением о материалистической концепции истории определялась и задача социалистических партий: дать направление практическому движению на научной и скоординированной основе, то есть, с одной стороны, оберегая его от противоречий эмпиризма, от оппортунистического приспособления к повседневности, а с другой – от волюнтаристского субъективизма.
«К тому же справедливо то, что цель рабочего движения не является произвольной, а предопределена специфическими условиями. Но ясно, что для продвижения рабочего движения и для способа достижения собственной цели не одно и то же, будет ли оно ясно представлять эту цель и постоянно ее добиваться или же позволит отвлечь себя возникающими ситуациями и изменит направление в зависимости от конъюнктурных требований. На этой основе должны формироваться задачи социалистических партий. Они не могут ни создавать рабочего движения, ни предписывать ему его целей».
Задача партий есть признание этой цели и выбор соответствующего направления для ее достижения [19].
Итак, для Каутского марксизм как орудие познания социальной истории и направление практического движения к социализму представляет собой теорию, с одной стороны, дополняющую дарвинизм, а с другой – объясняющую то, чего дарвинизм объяснить не мог. Поэтому Каутский считал необходимым отстоять самостоятельность марксизма по отношению к тем, кто незаслуженно придавал дарвинизму слишком широкое значение, превращая его в философию на службе политически консервативных понятий, философию, оправдывающую увековечение борьбы за существование, примата слабого над сильным, высших классов над низшими, развитых народов над менее развитыми. Таким образом, марксизм представлялся как открыватель законов цивилизации, ведущих к социальному равенству, и как самостоятельная наука о человеческом обществе и путях его развития [20].