Но наши сегодняшние представления о каутскианстве, ортодоксии, центризме, «марксизме II Интернационала» не пришли к нам ни от одной из спорящих сторон, хотя эти течения и возникли в разгаре полемики между социал-демократами и коммунистами, пробным камнем которой были «предательство» 4 августа 1914 года, а также Октябрьская революция, которая значительно усилила и обострила восходящие к первому десятилетию нового века противопоставления и разногласия. Историки наших дней (и уже давно не только одни историки) сравнивали упомянутые течения и вели дискуссии о них.
Большей частью нынешних оценок «марксизма II Интернационала» и каутскианства, являющихся начиная с конца 50-х годов предметом длительных дискуссий, мы обязаны ряду марксистов периода между двумя мировыми войнами, которых лишь отчасти можно отнести к той или другой группировке. Это Корш, Лукач, Розенберг, Грамши.
Среди них первое место занимает Корш. Усматривая аналогию между «старой марксистской ортодоксией Каутского» и «новой марксистской ортодоксией русского марксизма», оспаривающих друг у друга владение «истинным звеном», «правильно понятым наследием марксизма», Корш подчеркивал в каутскианстве свойство быть «идеологией немецкой социал-демократии и идеологически зависящих от нее ненемецких рабочих партий во II Интернационале» [7]. Он пытался установить связь между марксизмом и политической практикой, связь, не упрощенную общими формулами Сталина, но необходимую в деле формирования и дальнейшего развития партийной идеологии. Партийной идеологии, добавлял Корш, разрушившей изначальное единство марксизма. По мнению Корша, превращение марксизма в идеологию немецкой социал-демократии послужило основанием для расчленения марксизма на ряд живущих собственной жизнью компонентов: теорию стоимости, исторический материализм, теорию классовой борьбы; эти компоненты поочередно приспосабливали к практическим целям, и они сводились к отдельным частям ставшего неузнаваемым тела. Нельзя сказать, чтобы Корш не признавал противоречивых и, следовательно, также положительных сторон соединения марксизма с рабочим движением.
«Можно утверждать, – говорил Корш, – что поверхностное и идеологическое „восприятие марксизма“ немецким и международным рабочим движением 70 – 90-х годов XIX века через марксистскую ортодоксию и особенно через каутскианство в объективных и субъективных условиях того времени означало огромный прогресс в деле развития классового сознания современного рабочего движения» [8].
Это, однако, не изменяло того факта, что марксизм в целом, помимо редких исключений, только подтверждавших правило, был упрощен и превращен именно в «марксизм II Интернационала», «вульгарный», банально механистический марксизм, далекий от философии, эволюционистский, упрощенно объясняющий, к тому же зачастую в терминах позитивистского сциентизма, необходимость законов исторического развития.
Вслед за этим Артур Розенберг расширил совокупность поставленных Коршем проблем и попытался ответить на главный вопрос о связи учения Маркса и Энгельса с марксизмом II Интернационала. Прежде всего следовало вскрыть действительную политическую «неверность» негативного радикализма II Интернационала по отношению к революционной «Realpolitik» (реальная политика – нем.) Маркса и Энгельса. Революционная перспектива выродилась в политику, учитывающую в основном профессиональные требования промышленных рабочих, в политику, недооценивающую проблему социально-политических союзов, кристаллизовавшую в конце концов учение Маркса и Энгельса в ряд «принципов». Но тут был еще один вопрос: в своем соединении с рабочим движением марксизм как бы прошел через многочисленные фильтры. Партийные аппараты не были чем-то нейтральным, они отражали коллективную психологию широких рабочих слоев и кончали тем, что искали в марксизме лишь орудие пропаганды, способствующее осуществлению непосредственных задач политической борьбы.
В марксизме [деятели европейского рабочего движения] «нашли орудие резкой критики существующего капиталистического строя, доказательство того, почему при капитализме рабочие всегда эксплуатируются и что эту основную реальность невозможно изменить до тех пор, пока капиталистическая общественная система не будет заменена социалистической. Марксизм объяснил европейским промышленным рабочим в чем заключается значение их класса и предстоящую им в настоящем и будущем историческую задачу» [9].