ИСТОРИЯ МАРКСИЗМА.
Том второй.
МАРКСИЗМ В ЭПОХУ II ИНТЕРНАЦИОНАЛА.
Выпуск второй
Издательство «Прогресс»
Москва – 1981
Перевод с итальянского
Общая редакция Амбарцумова Е.А.
Редактор Цыганков И.И.
Storia del marxismo
Volume secondo
Il marxismo nell’eta della seconda Internazionale
Giulio Einaudi editore
Torino – 1979
Витторио Страда.
ПОЛЕМИКА МЕЖДУ БОЛЬШЕВИКАМИ И МЕНЬШЕВИКАМИ О РЕВОЛЮЦИИ 1905 ГОДА
Революция 1905 – 1907 годов была решающим событием в развитии русского государства и общества. «Кровавое воскресенье» 9 января вызвало во всех классах общества и политических организациях внезапный подъем активности, освобождение огромного запаса энергии, накопленной в предыдущие годы и слишком долго подавляемой царским самодержавием. Все более широкие слои русского общества приходили к пониманию анахронизма самодержавия, препятствовавшего демократическим преобразованиям, которые могли бы привести к политическому раскрепощению новых экономических и социальных сил, сформировавшихся в результате бурного промышленного развития страны. Подобная перспектива привлекала в той или иной степени противоположные классы – буржуазию и пролетариат, а также крестьянские массы, наиболее остро ощущавшие гнет закоренелых пережитков, какими были полуфеодальные привилегии. В начале столетия Россия представляла собой сложный комплекс социальных сил и экономических укладов. Вся эта разнородная и динамичная социально-экономическая формация руководилась деспотизмом, который русская социал-демократия единодушно определяла как «азиатский», подчеркивая его специфику по отношению к западноевропейскому абсолютизму, свергнутому к тому времени в результате капиталистического развития и буржуазных революций.
Именно такое разнообразие экономических укладов внутри одного и того же общества и государства придавало революции 1905 года в отличие от других буржуазных революций в истории Европы характер новизны. Эта новизна, ставшая объектом изучения и дискуссии в среде социал-демократии – и не только русской, – не осталась не замеченной и господствующими в России классами, как старыми, так и новыми. Ведь политика разных группировок, будь то феодально-монархические или либерально-буржуазные, обусловливалась тем, что «буржуазная революция» 1905 года, разразившаяся с исторической точки зрения с опозданием по сравнению с западноевропейскими революциями предыдущих столетий, произошла уже в эпоху зрелости рабочего класса, у которого в России была еще и своя собственная политическая партия, к тому же передовая и закаленная теоретически. Сложившаяся ситуация обеспечивала «старому порядку» свежие силы для маневра и для компромисса с теми группировками, которые потенциально принадлежали к «новому буржуазному порядку». В этих условиях перед рабочим классом и его партией, которая в то время в России была расколота на две враждебные фракции, меньшевистскую и большевистскую, не считая других, второстепенных группировок, стояли новые задачи.
1. Русская социал-демократия и Европа
Итак, революция 1905 года стала для русской социал-демократии настоящим испытанием огнем. И не только в прямом смысле, как любая революция, в ходе которой революционной партии решительно брошен вызов и она подвергается риску, но также и в более глубоком смысле: русской социал-демократической партии, прежде чем действовать, предстояло понять новую историческую обстановку, в которой она была призвана это делать. Речь шла также об осознании ею необходимости не только уяснить свою роль, но и определить сущность этой исторической силы – русской социал-демократии, вернее, двух ее фракций. Несмотря на свою новизну, революционная ситуация в России напоминала обстановку буржуазных революций в Западной Европе, а именно французских революций конца XVIII века и 1848 года. Вот почему, чтобы найти объяснение революционной ситуации 1905 года, русская социал-демократия неизбежно должна была определить, в чем сходство и в чем различие между революцией 1905 года и революциями 1789 – 1793 и 1848 годов. В более отдаленной перспективе это вело к новому сопоставлению, часто проводимому в истории русской политической и социальной мысли, – сопоставлению структурно-исторических характеристик России и Западной Европы.
Понять механизм русской революции и сопоставить его с механизмом европейских революций означало подвести солидную историческую и теоретическую базу под решение тактических вопросов социал-демократии, таких, как отношение к другим социальным и политическим силам или к скромным конституционным реформам, на проведение которых царизм вынужден был пойти. Это означало и нечто более существенное для русской социал-демократии: найти свое место, уяснить значение своей недавней истории и возможные направления своего развития – словом, установить, преодолимо ли размежевание большевиков и меньшевиков, происшедшее на II съезде РСДРП, или оно уже совершилось окончательно. Практика, как известно, внесла в этот вопрос абсолютную ясность: именно революция 1905 года показала, что разногласия между двумя фракциями русской социал-демократии оказалась глубокими и непримиримыми. В этом смысле революция 1905 года была, пользуясь ходячим выражением, «генеральной репетицией 1917 года»: помимо тактических разногласий, всегда вероятных и естественных даже внутри одной и той же политической организации, разногласий, связанных с бездной проблем, порождаемых любой революцией, в 1905 году еще более, чем в ходе дискуссии вокруг книги Ленина «Что делать?», и с еще большей логической последовательностью окончательно проявились два различных способа понимания самих задач, стоящих перед русским рабочим классом и его партией, и методов их решения.