«Мы же повторяем и не устанем повторять, если в предстоящих грозных столкновениях народа с правительством партия хочет сохранить свое выдающееся положение, приобресть руководство массами, она должна стать не только партией мирных реформ, не только партией миссионеров и просветителей, но и военной партией»[77].
Такому утверждению противопоставлено утверждение меньшевика Дана:
«…И тогда, когда мы стоим накануне восстания, сознавая всю необходимость военных действий, мы прямо и открыто признаем: мы не заговорщическая организация, а массовая партия, и как таковая мы этих задач на себя взять не можем»[78].
Этим противопоставлением «военной партии» и «массовой партии» мы можем закончить наш анализ работы IV съезда РСДРП, анализ, ставивший задачу не охватить все сколько-нибудь важные тактические вопросы момента, а определить основные, общие направления, по которым между большевиками и меньшевиками имелись в тот период разногласия, усилившиеся в последующие периоды.
6. Раскол между меньшевиками и большевиками на V съезде РСДРП
Вырисовывающуюся здесь картину, видимо, следует дополнить материалами V съезда РСДРП, проходившего в Лондоне в апреле – мае 1907 года, оценивая их по тем же критериям. Съезд, центральной темой которого было отношение русской социал-демократии к буржуазным партиям, засвидетельствовал серьезный и окончательный раскол между обеими фракциями, которые, впрочем, несмотря на свою формальную принадлежность к одной партии, к тому времени по существу представляли собой две различные организации, не говоря уже об их политических ориентациях. На V съезде РСДРП, который был логическим продолжением и завершением предыдущего съезда в период революционного спада, полемический диалог между большевиками и меньшевиками пополнился новым голосом, имевшим тогда в организационном плане решающее значение, – голосом Розы Люксембург, делегата от Лодзинской организации Польской социал-демократической партии. Важное значение имело присутствие Троцкого, не принадлежавшего ни к одной из двух фракций.
Наиболее значительным событием съезда была изоляция меньшевиков на фоне слияния позиций Ленина, Люксембург и Троцкого. Разумеется, речь шла о слиянии объективном. Оно было далеко не сбалансированным и не исключало значительных расхождений между Лениным и большевиками, с одной стороны, и Люксембург и Троцким – с другой. Что касается отношений между Лениным и Троцким (тема, которая нас здесь с аналитической точки зрения не интересует), то уместно сделать краткое замечание. Ленинский лозунг «демократической диктатуры пролетариата и крестьянства», как и все лозунги Ленина, имел теоретический костяк, отнюдь не лишивший его политической гибкости, а следовательно, и способности к саморазвитию. Достаточно прочесть следующие знаменитые слова Ленина, относящиеся к сентябрю 1905 года:
«от революции демократической мы сейчас же начнем переходить и как раз в меру нашей силы, силы сознательного и организованного пролетариата, начнем переходить к социалистической революции. Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути»[79].
Уже эти строки дают возможность судить о том, что для Ленина граница между «буржуазной революцией» и «социалистической революцией» была достаточно неопределенной и вопрос о переходе от одной к другой – то есть период единого «непрерывного» революционного процесса – являлся чисто тактическим вопросом, решать который партия должна была на основе анализа (предпринимаемого, очевидно, самой партией) сил «сознательного и организованного пролетариата». Лозунг «перманентной революции» Троцкого, приписывавший революционную миссию лишь пролетариату, который после завоевания власти использует ее для непосредственного осуществления социалистической политики, был более прямолинейным. Но два лозунга – «непрерывной» и «перманентной» революции – раскрывают два стиля политического мышления в еще большей степени, чем временное конъюнктурное разногласие. Ленин сосредоточивал больше внимания на крестьянском вопросе и, следовательно, вел более динамичную политическую игру в этом отношении. Тактические выкладки Ленина по этому вопросу оказались преодоленными жизнью (он ожидал, к примеру, что в недрах революционных крестьянских масс возникнет мощная политическая сила), а это могло создать впечатление их малой надежности по сравнению с четкими и ясными теоретическим и схемами Троцкого.