1. Теоретические обоснования
В наследстве, оставленном нам Марксом и Энгельсом по этому вопросу, нелегко разобраться. Их произведения о войне полны наблюдений и аналитических рассуждений, которые разбросаны по различным источникам. Кроме газетных статей – от самых боевых, написанных в 1848 – 1849 годах для «Нойе рейнише цайтунг», до корреспонденций для «Нью-Йорк дейли трибюн» между 1861 и 1862 годами, – надо еще иметь в виду переписку, материалы, подготовленные Марксом для Генерального совета Международного товарищества рабочих, и, наконец, «Анти-Дюринг» Энгельса (1878), чтобы понять отношение основателей марксизма к этой проблеме вплоть до начала 80-х годов. Дипломатическая обстановка, политический и социальный фон привлекают их внимание прежде всего между 1850 и 1870 годами, в тот период, когда начинаются европейские войны – в Крыму и в Италии, в Австрии и во Франции. Очень интересовали Маркса и Энгельса также военные операции, тщательным анализом которых занимался Энгельс, самый страстный из них военный стратег, которого ласково называли «генералом». «Наш Карно», – скажет о нем впоследствии Вильгельм Либкнехт. Во всяком случае, несмотря на фрагментарный характер замечаний, о которых мы говорили, попытаемся хотя бы в общих чертах показать политические и теоретические соображения Маркса и Энгельса по вопросу о войне, высказанные ими за тридцать лет.
Взгляд Маркса и Энгельса на войну глубоко отличается от взглядов либеральных буржуа, их современников, разного рода кобденов и ламартинов, воспевавших мир. Организованная форма насилия, всякая война, по мнению Маркса и Энгельса, является одновременно следствием, эпизодом и ставкой в классовой борьбе. Война – выражение уровня производительных сил и средство их изменения, она, разумеется, и продолжение политики, но также и акт, с помощью которого могут изменяться классовые отношения. «Война раньше достигла развитых форм, чем мир; способ, каким на войне и в армиях и т.д. известные экономические отношения, как наемный труд, применение машин и т.д., развились раньше, чем внутри гражданского общества», – писал К. Маркс в 1857 году[998]. Так было с войнами в период Французской революции и империи. То есть насилие – вовсе не «первородный грех человечества». Стоит только просмотреть бичующие страницы Энгельса, полемизирующего с Дюрингом. Сама по себе злом война не является. Она, несомненно, разрушительница богатств, но именно в природе классового общества, и в частности капиталистического, разрушать, одновременно созидая. Поэтому вне сомнения, что «насилие играет в истории еще и другую, именно революционную роль, что оно… является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым, что насилие является тем орудием, посредством которого общественное движение пролагает себе дорогу и ломает окаменевшие, омертвевшие политические формы…»[999]. Во всяком случае, любая война – это замаскированная форма гражданской войны. Именно потому она исчезнет только с исчезновением кассового общества и с победой коммунизма. Перед Генеральным советом Международного товарищества рабочих Маркс заявил 13 августа 1867 года, что марксисты – не апологеты мира любой ценой, марксизм не пацифизм и всякая война должна взвешиваться на весах классовой борьбы.
Как относиться к войнам того времени, когда жили Маркс и Энгельс, войнам той третьей четверти XIX века, когда утверждается промышленная революция, а «призрак» – призрак коммунизма – «бродит по Европе»? Пролетариат, исторический протагонист революционного процесса, который приведет к коммунизму все человечество, может существовать в полную силу лишь на всей мировой арене. На этом основывается и марксистский интернационализм: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Необходимая универсальность этого условия, казалось бы, могла дискредитировать все войны, подготовленные в государствах господствующими классами, которые видят в войнах способ утверждения собственной власти над трудящимися и возможность усилить их угнетение. В общем, в эпоху «Манифеста Коммунистической партии» должны были бы существовать только несправедливые войны. Однако Маркс и Энгельс не рассуждают подобным образом: классовые интересы намного сложнее. Рабочие – и социалисты – должны научиться понимать общие интересы всего пролетариата и, таким образом, подходить дифференцированно к характеристике каждой войны. Уже сам этот факт говорит о том, что на каждом определенном этапе интересы пролетариата могут определяться и противопоставляться вовсе не в зависимости от обстоятельств, непосредственно вызывающих войну, а в зависимости от его целей.