Однако наряду с «великими» идеологиями, или «основополагающими идеологиями» коллективизма, наряду с эмпириомонизмом и тектологией в многочисленных работах Богданова анализируются и другие идеологические формы коллективизма, помогающие человечеству «планомерно организовать по всей линии свои творческие силы, свою жизнь»[212]: например, нормы общественной жизни, или нормы товарищеской солидарности, приходящие на смену юридическим и моральным нормам буржуазной культуры; искусство, воспринимаемое как средство воспитания и организации; создание единого языка для всего человечества в качестве «самой общей организующей формы для мирового сотрудничества»[213]. Коллективизм – как подсказывает анализ отельных идеологических тенденций – в любой области означает подавление специализации, или, как говорит Богданов, повторяя выражение Эрнста Маха, «филистерства специализации».
В отношении языкового объединения Богданов полагает симптоматичным то, что каждое новое изобретение порождает ряд новых терминов для обозначения деталей машин, их функций, способов обращения с ними рабочих. Исключая незначительные поправки, большинство этих терминов принимается всеми языками. То же происходит с терминологией точных наук. Однако и в других областях рост количества иностранных слов также указывает на взаимное проникновение языков. Следовательно, такой язык, наиболее оригинальная форма организации, может развиваться до тех пор, пока не станет единственным языком, пригодным для использования в ходе всего трудового процесса на основе действительно практического единства жизненных условий людей, то есть коллективизма. Однако (обратите внимание) Богданов вовсе не прибегает к попыткам искусственного создания международных языков, таких, как эсперанто – это типичное изобретение интеллигентов и наивных ученых, которые вообще не понимают, «что есть речь», и, «обладая лишь миллионной долей общечеловеческого опыта», в разгар борьбы народов и классов отвлеклись от происходящего и решились создать искусственный язык[214].
Новое понятие коллективистского искусства вовсе не означает, что все искусство прошлого должно быть разоблачено и отвергнуто (это обвинение впоследствии неоднократно предъявляли Богданову противники Пролеткульта, особенно Ленин и Троцкий): просто коллективистское сознание воспринимает искусство совершенно иначе. Посредством нового искусства коллективизм преобразует старое и превращает его в средство воспитания, инструмент для организации в своих целях. Так, в античном мире скульптура божества заключала в себе религиозный смысл как для художника, так и для его современников, внушая авторитарные чувства, и была символом высшей организационной власти. В эпоху коллективистского сознания в ней видится и чувствуется идеал жизни того коллектива (община, племя, род), который через посредство своего художника воплощал символ векового психологического наследия, устремлений, настроений и веры этого коллектива. Коллективизм не означает также и того, что творческие таланты должны вербоваться лишь в среде пролетариата (Богданов неоднократно подчеркивает эту мысль в своих работах как до, так и после 1917 года), – даже в том случае, если интеллигенту трудно полностью проникнуться жизнью коллектива[215].