Разумеется, с учетом структуры российской экономики гигантское значение в России приобретал аграрный вопрос, а стало быть, и проблема отношений между пролетариатом и крестьянством. Каутский подчеркивал, что в России в отличие от развитых стран Европы крестьянство играло не консервативную, а революционную роль, хотя и в буржуазно-демократическом смысле. Дворянство и буржуазия в России единым строем выступали против крестьянских требований, в защиту крупной земельной собственности[280], поэтому только рабочие могли быть союзниками крестьян[281].
В анализе Каутского сохранялся нечеткий подход к экономическому содержанию союза пролетариата и крестьянства в России. Каутский понимал, что рабочие нуждаются в поддержке крестьянства для завоевания демократии, но в первое время считал, что рабочие не заинтересованы в создании условий для возникновения мелкой крестьянской собственности, которая станет в будущем препятствием на пути формирования социалистического сельского хозяйства. Он советовал поэтому русскому пролетариату соблюдать известный «нейтралитет» в борьбе крестьянства с крупными собственниками[282]. Вскоре, однако, эти колебания были изжиты, и из-под пера Каутского вышло его самое цельное исследование о русской революции, получившее полное одобрение Ленина.
Это исследование под названием «Движущие силы и перспективы русской революции» увидело свет в ноябре 1906 года. Оно содержало существенно новый элемент, связанный именно с углублением анализа отношений между пролетариатом и крестьянством. Аграрный вопрос в России, утверждал Каутский, может быть решен только с помощью революционных мер, ломкой снизу отношений собственности. Путь законности и постепенных улучшений, предлагавшийся либеральными течениями, наиболее чуткими к запросам крестьянства, и предполагавший переход земли к крестьянам за выкуп, не может быть принят. Подобный путь привел бы к финансовому истощению крестьянства, которое как раз всего острее нуждалось именно в капиталах для обновления, модернизации сельского хозяйства. Лишь промышленные рабочие в России готовы были последовательно поддерживать выводную для крестьян аграрную программу. Но для осуществления такой программы хозяйственной модернизации необходимо было сломать всю структуру российского государства и российского общества:
«Без упразднения постоянной армии, без прекращения перевооружения флота, без конфискации всего достояния царской семьи и церкви, без сокрушения государства и национализации крупных монополий в той мере, в какой железные дороги, нефтяные промыслы, шахты, металлургические заводы и т.д. будут еще находиться в частных руках, невозможно будет найти громадные суммы, необходимые для того, чтобы вырвать сельское хозяйство России из плена его ужасающей отсталости»[283].
Характерные черты русской революции, таким образом, заключались, по мысли Каутского, в следующем: поскольку буржуазия не является одной из «движущих сил» революции, эта последняя не может быть охарактеризована как «буржуазная» с политической точки зрения. Но поскольку пролетариат в связи с общей отсталостью страны слишком слаб в экономическом отношении, целью революции не может быть установление диктатуры пролетариата. Отсюда и задача рабочих выступать в роли политического гегемона революционной демократии, опирающейся прежде всего на союз с крестьянством, несоциалистические интересы которого необходимо соблюдать. Социализм может претвориться в действительность лишь в результате усилий по модернизации экономики, которые станут возможными благодаря установлению революционной демократии. Тогда-то пролетариату нужно быть готовым к конфликту интересов с крестьянством, что типично для развитых стран[284]. «По-видимому, – заключал он, – невозможно, чтобы нынешняя революция в России уже привела к установлению социалистического способа производства, даже в том случае, если она временно приведет социал-демократию к власти»[285].
Как мы уже говорили, влияние российских методов борьбы на какое-то время побудило Каутского открыто поставить вопрос о необходимости пересмотра тактики, освященной решениями съездов германской социал-демократии. В особенности подтолкнули его к этому «уроки Москвы», то есть вооруженного восстания московского пролетариата в декабре 1905 года. 28 января 1906 года Каутский написал для «Форвертс» статью «Перспективы русской революции», в которой указывал на необходимость «пересмотреть высказанное Энгельсом в предисловии к Марксовой работе „Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г.“ мнение, что эпоха баррикадных боев окончательно ушла в прошлое». В самом деле, в Москве массовые политические выступления сочетались со стачкой, «подрывавшей дисциплину в войсках» и создававшей перспективы, благоприятные для развития революции. Те же положения были повторены Каутским в октябре 1906 года в предисловии ко второму изданию «Социальной революции»; совсем не исключено, утверждал он, что событиям, происшедшим в Москве, суждено повториться в Западной Европе[286].
280
281
283
«Triebkräfte und Aussichten der russischen Revolution». – In: Ivi., XXV, 1906 – 1907, B. I, S. 324 – 327.