Лозунг большевизации не внес ничего нового в жизнь III Интернационала. Им резюмировались достижения с момента основания Интернационала. Главной предпосылкой его была линия на вооруженное восстание, и это признавали все, никто не высказал существенных возражений: от Рут Фишер до Богумира Шмераля, – все выступившие на V конгрессе высказали свое согласие по этому вопросу. Даже Генрих Брандлер, ставший козлом отпущения после октябрьского поражения в Германии, подчеркивал, что он стремился сделать из КПГ партию, способную к борьбе, и это было сказано, когда еще не вошел в обиход термин «большевизация», ставший затем модным. Единственно новым элементом было то, что все прежние достижения, копившиеся постепенно, нашли отражение в одном лозунге, явившемся указателем «момента штурма» для всех секций Коминтерна[1213], проблематике которого был посвящен специальный расширенный пленум Исполкома. Эта ориентация на внутренние проблемы шла от сознания того – как уже говорилось, – что темпы развития революции замедлились, и на повестке дня стояла теперь не сама революция, а подготовка к ней. Таким образом, большевизация не была политической линией и еще меньше была импульсом к конкретным действиям отдельных секций: речь шла об очень общем лозунге – а иным он и быть не мог, – который открывал широкие возможности для самых разных политических решений.
2. Эволюция коммунистических партий в период стабилизации
Если лозунг большевизации часто повторялся (как уже говорилось) до конца 20-х годов, последующее развитие Коммунистического Интернационала определялось главным образом развитием внутренней борьбы в советской партии. Идея большевизации особенно повлияла на организацию и несколько меньше на идеологию. В главной области – политической – эволюция проходила помимо нее; лозунг был всего лишь формальностью.
Основная политическая проблема, стоявшая перед коммунистами, определялась отношением к другой, более сильной рабочей партии – социал-демократической. Эта проблема остро ощущалась уже в первые годы существования III Интернационала и нашла выражение в проведении политики единого фронта. Тесно связан с ней был вопрос о профсоюзах, тогда как другие тактико-стратегические вопросы (отношение к крестьянству, к городским средним слоям, национальный вопрос) считались второстепенными по крайней мере в главных странах, а в колониальном вопросе Коминтерн едва делал первые шаги. Политика единого фронта была основополагающей в ориентации Коминтерна до второй мировой войны. Следует, однако, заметить, что решения по этому вопросу не были результатом только объективных оценок или идейных столкновений на этой основе. Борьба течений в отдельных секциях, как и во всем Интернационале, была следствием фракционной борьбы внутри советской партии, и именно этот момент зависимости первых от второй явился основой эволюции Коммунистического Интернационала.