Как бы то ни было, изменения в политике Коминтерна в 1928 году вновь явились результатом внутренней борьбы в советской партии и в КПГ. В русской партии началась борьба Сталина и Бухарина, которая, впрочем, во время конгресса Коминтерна оставалась закулисной. Основные рычаги власти были в руках Сталина, а Бухарину, хотя он и стоял во главе Коминтерна, приходилось принимать его точки зрения. Решительная борьба внутри Коминтерна началась в конце сентября, когда большинством ЦК КПГ Тельман был отстранен от должности председателя партии, а Бухарин вслед за этим решением предложил Исполкому Коминтерна утвердить решение немецкой партии. Однако Сталин не склонен был допустить, чтобы руководство самой сильной секции партии из капиталистического мира оказалось в руках лиц, близких Бухарину. Поэтому Президиум Исполкома постановил восстановить Тельмана на прежнем посту. В течение нескольких месяцев правые в КПГ были исключены из партии, «примиренцев» лишили всех важных должностей, прочим секциям Интернационала пришлось постепенно подчиниться, а тех, кто упорствовал в оппозиции, отстранили или исключили. Шведская партия, Центральный Комитет которой большинством голосов выступил против новой линии, была в результате вмешательства Коминтерна расколота. Тезисы о «социал-фашизме», отвергнутые VI конгрессом, прошли и стали определяющим фактором политической линии III Интернационала до 1934 года. И эти аспекты эволюции Коминтерна были определены как большевизация, хотя этим термином теперь стали пользоваться реже, пока его употребление и вовсе не стало случайным.
3. Большевизация в организационной сфере
В организационной сфере знаменосцы большевизации стремились добиться решительного поворота в плане активизации партий: покончить с социал-демократической традицией, согласно которой большинство членов партии более или менее регулярно участвует в собраниях, провести большевистский принцип выполнения каждым членом партии совершенно определенной нагрузки. Во время дискуссии, однако, не очень углублялись в вопрос, как добиться такого результата в партиях с большим числом членов. Один Куусинен обратил на это внимание: он сказал, что в партиях, находящихся в подполье, можно было бы требовать активного участия се членов в повседневной работе, но в легальных партиях, где не нужно заходить так далеко, следовало бы потребовать «увеличения числа руководящих кадров»[1222].
Вопрос остался нерешенным, и наиболее сильные партии оказались в противоречивом положении: Устав партии подходил для кадровой партии, но применить на практике они его не могли, боясь потерять большинство своих членов[1223]. Коминтерн намеревался добиться активизации членов партии путем перестройки, в результате которой фабрично-заводские ячейки стали бы основой организации. Пятницкий назвал эти ячейки фундаментом большевизации, да и перестройка впоследствии подавалась как политическая, а не только как организационная проблема[1224]. Организация, опирающаяся на уличные или местные ячейки, считалась повторением социал-демократической концепции партии как машины для проведения избирательных кампаний. В перестройке партии по принципу фабрично-заводских ячеек ее сторонники видели предпосылку для того, чтобы превратить партию в орудие осуществления пролетарской революции. Хотя решение о переходе к созданию фабрично-заводских ячеек было принято еще III конгрессом Коминтерна, серьезно работать в этом направлении начали лишь в 1925 году. Действительно, результатом перестройки явилось создание множества фабрично-заводских ячеек; тем не менее эта перестройка была неполной, большинство членов партии продолжало быть связанным с организациями, созданными по месту жительства. Еще в 1930 году приходилось констатировать, что во всех секциях Коммунистического Интернационала было очень мало фабрично-заводских ячеек, и хотя они и имелись на крупных предприятиях, но были слабы и не пользовались влиянием[1225].
Что касается внутрипартийного режима, то здесь следует особо отметить централизм. И здесь тоже в качестве модели брали большевистскую партию, но не ту, что была до 1921 года, в которой еще существовали фракции, и не ту, что была в 1921 – 1923 годах, когда допускалась еще выработка платформ и оппозиция могла высказывать в печати свое мнение. За основу бралась модель, которая появилась в ходе борьбы между Троцким и триумвиратом в конце 1923 года, то есть в период, когда оппозиционеры, правда, еще не были изгнаны из партии, но их уже заставили замолчать. Тогда уже говорили о монолитности, хотя было еще далеко до употребления этого термина в сталинском понимании. В дискуссиях о большевизации, кроме того, звучали призывы о необходимости соблюдения внутренней демократии, даже если (как говорили) эти призывы носили общий характер и иногда были обращены против тех групп, которые Исполком Коминтерна собирался вывести из руководства различных секций (Фишер – Маслов в 1925 году, Трэн – Жиро в 1926 году).
1223
См.:.
1225
См. письмо «О работе фабрично-заводских ячеек» организационной секции Исполкома Коминтерна, утвержденной Политическим секретариатом. – «Mezinarodni tiskova korespondence», 2 Leden 1931, S. 4.