Словом, в конкретной разработке национального вопроса на V конгрессе не было особых сдвигов; предполагалось, что будут предприняты другие шаги в этом направлении, но этого в последующее десятилетие не произошло. Высказанные на VI конгрессе пожелания об аналитической разработке вопроса для капиталистических стран[1244] остались без внимания, а в программе ограничились подтверждением самых общих принципов. В последующие годы продолжалось развитие еще более однобокой концепции национального вопроса, который рассматривался как орудие борьбы за социалистическую революцию.
Дискуссия о программе (пусть ее рамки были и ограничены) была последней публичной дискуссией в истории III Интернационала. Ее результатом как раз и явилась программа, положительным моментом которой был отказ от сектантских мнений, высказанных во время дебатов. Но эта программа никак не отразилась на дальнейшей деятельности Коминтерна, определявшейся теперь эволюцией большевистской партии, в которой после поражения правобухаринского крыла установилась диктатура сталинской фракции, а немного позднее личная диктатура Сталина. И разработка политики Коминтерна велась теперь так, будто программа и вовсе никогда не принималась.
В результате создалась парадоксальная ситуация: внутренний режим Коммунистического Интернационала, деятельность которого должна была строиться на основе ленинской идеи о том, что не может быть революционной практики без революционной теории, на деле свел к минимуму возможность политических разработок. Почти все, что относится к европейской марксистской мысли 30-х годов (если исключить Грамши, в то время находившегося в тюрьме), исходило от людей, которые были на «периферии» Коминтерна, а то и вовсе вне его рядов.
Сноски
1244
VI конгресс Коминтерна…, III, с. 36 (выступление П. Реймана), с. 72 (выступление Хораза, псевдоним Юлиуса Фолека), с. 97 (выступление Семара).