Между понятием монополии у Маркса и у теоретиков-марксистов последующих времен имеется кардинальное различие в том смысле, что когда Маркс говорит о монополии, то имеет в виду либо монополию класса капиталистов на средства производства (что образует структурный «каркас» общества), либо результат некоей случайной и временной группировки участников обмена на рынке, либо, наконец, монополию класса землевладельцев на те или иные угодья, в силу чего рента оказывается своего рода данью, наложенной этим классом на все остальное общество. В центральном секторе капиталистического общества, в промышленности, по Марксу, вопреки всем традиционным ограничениям преобладает тенденция к производству условий собственного свободного развития[528], то есть к повсеместному утверждению принципа свободной конкуренции. Те последствия, которыми ограничение свободной конкуренции чревато для форм осуществления имманентных законов капиталистического способа производства, нигде не анализируются Марксом в систематическом и развернутом виде. Однако теоретики-марксисты последующего периода рассматривают монополию в качестве основной категории, из которой проистекают изменения решающего характера для форм проявления законов – а зачастую и самих законов – развития капитализма. Ключевой в этом контексте выступает категория монопольной прибыли, то есть прибыли, которую монополии могут присваивать постольку, поскольку могут устанавливать цены таким образом, чтобы получать именно монопольную прибыль. Так, Гильфердинг пишет:
«Их (монополистических объединений. – Э.А.) целью является повышение нормы прибыли, а этого они могут достигнуть прежде всего повышением цен, если они будут в состоянии устранить конкуренцию. Здесь возникает вопрос о картельной цене»[529].
Аналогичную формулировку мы встречаем и у Варги:
«Целью монополизации является получение прибыли более высокой, нежели та, которая могла бы быть получена в условиях свободной конкуренции, где устанавливается средняя норма прибыли; эта цель достигается устранением регулирующего влияния свободной конкуренции на образование цены на собственную продукцию»[530].
Очевидно между тем, что все участники рыночных отношений стремятся к образованию монополии в этом смысле. Так, уже Энгельс в своей первой экономической работе, «Набросках к критике политической экономии», писал в 1844 году:
«Всякая небольшая группа конкурентов должна желать монополии для себя против всех других. Конкуренция покоится на интересе, а интерес снова создает монополию; короче говоря, конкуренция переходит в монополию. С другой стороны, монополия не может остановить поток конкуренции; больше того, она сама порождает конкуренцию, подобно тому как запрещение ввоза или высокие пошлины прямо порождают конкуренцию контрабанды. – Противоречие конкуренции совершенно то же, что и противоречие самой частной собственности. В интересах отдельного человека – владеть всем, в интересах же общества – чтобы каждый владел наравне с другими… Противоречие конкуренции состоит в том, что каждый должен желать для себя монополии, тогда как все общество как таковое должно терять от монополии и потому должно ее устранить»[531].
Если, следовательно, сама монополия является моментом конкуренции, то что же может означать выражение «переход от конкуренции к монополии»? Что касается конкуренции, то мы уже заметили, что речь может идти не об уничтожении конкуренции как сферы, в которой взаимодействуют участники рыночных отношений (отдельные капиталы, трудящиеся как индивиды и как организованный класс, потребители, финансисты, держатели сбережений, государство), а об ограничении «свободы» конкуренции. Рассмотренный с точки зрения монополии, тезис о переходе может означать лишь, что в случае, если бы некоторые определенные индивидуальные капиталы (монополии в форме картелей, трестов, холдингов и т.д.) в интересах получения монополистической прибыли сумели мобилизовать такую массу власти, чтобы нанести поражение конкурентам, они смогли бы на более или менее продолжительное время избежать уравнивания, к которому приводит свободная конкуренция.
528
В «Экономических рукописях 1857 – 1859 годов» Маркс пишет: «Только по мере развития свободной конкуренции внутренние законы капитала – которые на первоначальных исторических ступенях его развития выступают лишь как тенденции – полагают себя как законы, а основанное на капитале производство полагает себя в своих адекватных формах. Ибо свободная конкуренция есть свободное развитие основанного на капитале способа производства… Но свободная конкуренция представляет собой адекватную форму производительного процесса капитала». (