4. На рынке труда «индивидуальный принцип конкуренции, обмена и соглашения» в растущей степени заменяется «принципом сознательной коллективной организации».
5. Как следствие «более тесной связи и переплетения между социоэкономической и государственной сферами» развиваются новые отношения между экономикой и политикой.
6. Организованный капитализм характеризуется внешней экспансией.
7. Государственная сфера преобразуется, поскольку правительство уже не ограничивается обеспечением порядка в стране, а активно вмешивается в вопросы производства.
8. Происходят «перемены в сфере представлений, идеологий и коллективного сознания, где предметом поклонения все больше становятся эффективность, научность, организация как таковая»[548].
В той мере, в какой задача ограничивается описанием институциональных изменений в развитом капиталистическом обществе, эти «характерные черты идеального типа „организованного капитализма“ (главные и, разумеется, неполные)»[549] выглядят практически неопровержимыми. Но противоречивые проблемы и интерпретации – точно так же, как и вытекающие из них политические последствия, – сразу же во весь рост встают перед нами, как только мы переходим к рассмотрению способов функционирования этого типа общества и пытаемся оценить указанные явления с точки зрения определенного теоретического критерия. В состоянии ли крупные, концентрированные капиталы (монополии) долговременно обеспечивать себе монополистические прибыли и тем самым «обкладывать данью все общество» (Ленин)? Не может ли быть так, что реализующаяся на практике Марксова теория концентрации означает устарелость Марксовой теории стоимости (как осторожно спрашивает себя Гильфердинг)[550] или же монополистическая прибыль всегда с необходимостью наталкивается на те пределы, которые по-прежнему могут быть выведены из способа функционирования все того же закона стоимости (как полагает Варга, а после него Эльснер и другие экономисты[551])? Каковы функции формирующегося государственного дирижизма и как должны определяться пределы вмешательства государства в социальные процессы? Означает ли организация рабочего класса, что он сможет ускользнуть от принудительного действия продолжающегося процесса капиталистического накопления? Знаменует ли организация капитализма переход «от иррациональной системы к рациональной организации»[552]? Перечень характерных черт организованного капитализма не дает ответа на эти вопросы; именно здесь и завязываются дискуссии, которыми отмечено изучение капитализма в период II и III Интернационалов и вплоть до 30-х годов.
Споры по этим вопросам сообразуются, как уже упоминалось, с оценками политической возможности и экономической необходимости. Предполагается, что, подобно тому как монополии имеют – благодаря своему экономическому могуществу – возможность в течение некоторого времени (следовательно, невечно) ускользать от необходимостей, обусловленных законами развития капиталистического способа производства, другие компоненты тоже будут во все большей мере обусловливаться политическими факторами, нежели экономическим принуждением буржуазного общества.
Сама возможность возникновения такой гипотезы есть результат специфического понимания отношений между производством и обращением. Поскольку сфера производства организуется, структурируется и трансформируется в систему укрупненных предпринимательских единиц, в обращении также исчезают противоречия, порождающие анархию. Сфера обращения тем самым, с одной стороны, мыслится как нейтральная по отношению к сфере производства, а с другой – выступает как комплекс, способный выполнять регулирующую функцию в интересах институтов власти. Подобная теоретическая модель типична для марксизма II и III Интернационалов и, безусловно, восходит к идеям планирования, рационализации, организации, олицетворяющим специфически марксистский вариант более общего представления о прогрессе, рациональности и планируемом труде, – представления, которое символизируют имена Тейлора, Ратенау, Наумана, Макса Вебера, Гольдшайда и других[553]. С другой стороны, эту модель следует поставить в связь со специфической интерпретацией Марксовой критики политической экономии, – критики, которая не ограничивается теорией накопления, концентрации и централизации, а подспудно затрагивает и те простейшие категории, с которых Маркс начинает «Капитал»: товар, стоимость, деньги.
553
Критику тех концепций рациональности, которые претендуют на охват целых сфер общественной жизни, не считаясь с их специфическими особенностями, см. в публикациях: