6. О рациональности «организованной» экономики
В противоположность только что рассмотренной теории, всецело нацеленной на социальную революцию, исходя из того, что капитализм отжил свой век, теоретики социал-демократии основывались на убеждении, что система может быть усовершенствована с помощью реформ. Этот тезис тоже мотивировался комплексом теоретических положений, приобретающим жесткую и тяжеловесную форму парадигмы. Результатом тенденций капиталистического развития является не дестабилизация, а стабилизация, рационализация – особенно по мере того, как государство все активнее вмешивается в социальное регулирование. Социальная стабилизация, следовательно, мотивируется двумя рядами аргументов: структурными изменениями в экономике, вытекающими из монополизации и капиталистической организации, и новой ролью государственного вмешательства в жизнь общества. Первый тип аргументов, о котором уже говорилось выше, отстаивался Гильфердингом, второй – Карлом Реннером, убежденным в том, что задача марксистов состоит прежде всего в развитии «„государственной теории“ политической экономии»[604]. Задача эта, по его мнению, является безотлагательной именно потому, что совершается переход от «деэтатизированной экономики» (которая, по Реннеру, составляла предмет Марксовой теории) к «этатизации экономики».
При поверхностном подходе эта концепция выглядит параллельной теории государственно-монополистического капитализма, в которой также речь идет о «новом» взаимодействии между экономикой, обществом и государством. И эта теория тоже исходит из того, что ограничение конкуренции монополиями нарушает действие закона стоимости, а, следовательно, и то нормальное функционирование экономики, которое обеспечивалось рынком, и в результате этого новый регулирующий фактор в лице государства призван компенсировать изъяны, появляющиеся по вине монополий в действии закона стоимости. На самом же деле Реннер обосновывает тенденцию к «этатизации» другим аргументом: он рассматривает «этатизацию» как момент революционного развития, поскольку противопоставляет ее исторически предшествующему процессу «деэтатизации». (В аналогичном контексте Рудольф Гольдшайд говорит о такой «экспроприации государства» обладателями богатства, в результате которой оно оказалось в растущем подчинении у них)[605]. «Деэтатизированная экономика, – пишет Реннер, – есть результат исторического процесса, который вел от простого товарного производства к производству капиталистическому; политически же она является плодом буржуазной революции»[606]. Материальная основа буржуазного господства, а также его легитимации дана экономикой в ее функциональных условиях, которые позволяют «праву частной собственности» утверждаться как центральной «опоре буржуазного порядка» и обеспечивают его использование. Но «капитализм порождает своего собственного могильщика»[607], которого Реннер – в отличие от Маркса и Энгельса – отождествляет не с пролетариатом, а с «социализмом». Если рассмотреть определение социализма, предложенное Реннером, то сразу же становятся очевидными, с одной стороны, все отличие его теории от теории пролетарской революции Маркса, а с другой – то упорство, с каким лассальянская традиция продолжает выживать в немецком рабочем движении. «С юридической точки зрения, – заявляет Реннер, – социализм есть организация общества с целью разрешения его общих административных задач… Государство станет рычагом социализма»[608]. И в этом смысле принципиальная черта социалистической революции – отличающая ее от революции буржуазной – заключается именно в «этатизации», огосударствлении, вызревающем «в недрах» капиталистического общества.
«Прогрессирующее огосударствление экономики – которое в ходе нынешней войны приобретает стремительный темп – ставит отношения пролетариата с государством в самый центр пролетарской политики. Подобная этатизация есть специфическая черта развития самого последнего времени, есть совершенно новый элемент, которого Карл Маркс не знал и не описал»[609].
Как же проявляется эта столь восторженно описанная тенденция к этатизации? Реннер приводит ряд примеров: от постоянного вмешательства государства в первичное распределение доходов до мероприятий в области вторичного распределения в виде воздействия государства на цены и заработную плату, усиления общественного контроля над собственностью, якобы совершившегося превращения труда в некое подобие общественного служения через посредство «социализации» промышленного капитала в результате образования акционерных обществ и контроля, осуществляемого банками[610].
605
См.:
609
Ibid., S. 34 – 35. В своей критике теории «организованного капитализма» один из теоретиков III Интернационала Л. Леонтьев цитирует слова социал-демократа Г. Беккера о том, что перед капитализмом свободной конкуренции стояла единственная альтернатива: погибнуть или организоваться. Естественно, капитализм выбрал организацию.