— Мне тебя очень жалко, — сказал он.
— Все не так страшно.
— Нет, страшно. Ты же мой лучший друг.
— Ты тоже мой лучший друг, — пробормотал Маркус.
Сигмунд сжал ему плечо.
— Я знаю, — сказал он. — Именно поэтому я хочу, чтобы ты чувствовал то же, что и я сейчас.
— Что? — переспросил Маркус.
— Любовь, Маркус.
— А, вот ты о чем.
— Да, — продолжал Сигмунд. — Это хорошее, но в то же время тяжелое чувство. Не думай, что это только счастье. Понимаешь?
— Думаю, да.
— Во-первых, ты чувствуешь, что живешь. Когда я думаю о Бенте, я понимаю, что жив. Ты чувствуешь, что живешь, Маркус?
— Ну да, каким-то образом.
— Не сдавайся, Маркус.
— Нет, не буду.
— Когда ты почувствуешь, что влюбился, принимай чувство как подарок.
— О нет!
— Тебе не нужна расческа.
— Нужна, Маркус, — серьезно ответил Сигмунд. — Всем парням время от времени нужна расческа.
— Привет, ребята! Трудные времена настали?
Бента подъехала к ним. Теперь она слезала с велосипеда.
Маркус заметил, что улыбка Сигмунда стала глуповатой, и предположил, что его собственная еще хуже. Бента пошла с ними дальше до школы. Сигмунд провел пальцами по гребешку.
— Повести велосипед? — спросил он.
Бента засмеялась:
— Ты настоящий джентльмен, Сигги. Сигмунд оставил улыбку в уголках губ.
— Отличный велосипед.
— Хочешь покататься?
Сигмунд немного удивился предложению, но, поскольку он был настоящим джентльменом, он не мог отказать.
— Большое спасибо, — сказал он, сел на велосипед и поехал.
Проехав немного, он обернулся и помахал.
— Отличный велосипед! — крикнул он.
Она помахала в ответ:
— Он милый.
Маркус кивнул:
— Да.
— Знаешь, что я думаю, Мэкакус?
— Нет.
— Я думаю, он в меня влюблен.
Маркус толком не знал, что ответить, поэтому сказал первое попавшееся:
— Да, почему?
Она посмотрела на дорогу. Сигмунд был в паре сотен метров. Теперь он слез с велосипеда, обернулся и помахал. Бента помахала в ответ.
— Из-за пирсинга.
— Он похож на твой.
— Да. Мне кажется, это — сигнал.
— Сигнал чего?
— Что он в меня влюблен.
— А ты в него? — спросил Маркус.
Бента взяла его за руку и крепко сжала. Он хотел сжать ее руку в ответ, но вялые пальцы не хотели слушаться.
— Или не влюблена? — сказал он и закашлял.
Сигмунд возвращался к ним.
— Маркус! — сказала Бента.
— Можешь звать меня Мэкакусом, — пробормотал он.
— Маркус, — повторила она, — что ты делаешь, когда тебе так грустно, что кажется, никогда больше весело не будет?
Секунду он думал. Теперь Сигмунд был только в ста метрах.
— Пытаюсь думать о чем-то хорошем.
Она посмотрела на него. Взгляд был словно ночь.
— И получается?
— Нет.
Бента еще раз сжала его руку. В этот раз ему удалось ответить. Теперь Сигмунд был уже в пятидесяти метрах. Маркус почувствовал укор совести. Он отпустил ее руку и почувствовал новый укор. Она улыбнулась:
— У меня тоже.
— Просто суперский велосипед! — крикнул Сигмунд, оказавшийся в десяти метрах. — Вы о чем говорили? — спросил он, помахав уехавшей вперед Бенте.
— Ни о чем, — ответил Маркус. — Она сказала, ты милый.
Сигмунд кивнул:
— Да. Я знаю. А еще что-нибудь она говорила?
— Ничего особенного, — сказал Маркус и остановился. — Сигмунд?
— …как тебе кажется, может быть, мне тоже…
— «Тоже» что?
— Сделать пирсинг? — прошептал Маркус. Сигмунд удивленно посмотрел на него:
— Это еще зачем?
— Я подумал… я подумал, если у нас обоих будет пирсинг, это будет своего рода сигнал.
— Сигнал о чем?
— Что мы принадлежим к одной группе.
— Группе?
— Да, ну если в группе будет такой отличительный знак.
Сигмунд даже растрогался:
— Ты действительно хочешь, Маркус?
— Да, — сказал Маркус как-то сипло. — Если ты хочешь, я сделаю, а если ты не хочешь, то я не буду.
— Маркус! — сказал Сигмунд.
— Да?
— Ты — принц.
— Нет.
— Вообще-то, ты не хочешь себе никакого пирсинга.
— Я не против.
— И тем не менее решился?
— Только если ты хочешь.
— Ради меня?
— Для Мэкакуса, — пробормотал Маркус. — «Мэкакуса М».
Теперь совесть его стала такой нечистой, что его затошнило.
— Спасибо, — сказал Сигмунд.
— Не за что, — ответил Маркус и почесал левую бровь.
— Ну вот, — сказал Роберт. — Вот и все.