Роксана пришла в восторг, но когда Кристиан начал заикаться, пришлось Сирано говорить за него. Все было хорошо, потому что, несмотря на некрасивый нос, голос у Сирано был прекрасным. Пока он лежал, спрятавшись в кустах, и признавался в любви Роксане, Кристиан стоял под балконом и делал вид, что говорит он. Роксана влюбилась до смерти. В Кристиана. Потому что она думала, что говорит он. Таким образом, она приняла всю любовь Сирано, хотя вовсе не понимала, от кого она исходит.
Маркус закрыл глаза и подумал, кем он больше хотел бы быть — Сирано или Кристианом. В конце концов он решил, что не хочет быть ни тем, ни другим. Лучше быть Роксаной, подумал он и заснул.
На следующее утро Маркус заклеил серьгу пластырем. Ведь он проколол бровь только для того, чтобы послать тайный сигнал Бенте. Он вовсе не хотел посылать сигналов другим, сигналов о том, что Маркус Симонсен пытается стать крутым. Он совсем не хотел быть крутым. У него был крутой товарищ, и этого было довольно. Сам он предпочитал быть как можно менее крутым. Если пытаешься быть крутым, всегда найдется кто-нибудь, кто обнаружит, что это не так. Десятый закон Маркуса Симонсена. Он не собирался снимать пластырь до концерта. А тогда серьга будет очень естественно сочетаться со всем костюмом, и никто на нее не обратит внимания. Кроме одной девушки. Может быть.
Он встретился с Сигмундом на углу.
— Я заклеил пирсинг пластырем, — сообщил Маркус.
Сигмунд кивнул. Какое-то время они шли молча.
— Как, ты думаешь, все пройдет сегодня вечером? — спросил Маркус.
Сигмунд не отвечал.
— Наверно, будет полно народу, — предположил Маркус.
Сигмунд кивнул.
— Набито до отказа, — продолжал Маркус.
Сигмунд улыбнулся. Маркус понял, что он тренируется ничего не говорить.
И он справлялся, насколько мог. Воге задал ему несколько вопросов на уроке истории. Когда Сигмунд только улыбнулся и покачал головой, учитель поинтересовался, не глухонемой ли теперь Сигмунд. Он собрался уже ответить, но в этот момент вмешался Петтер Фредриксен и сказал, что, если Воге не прекратит издевательства, он пожалуется директору. После этого Сигмунда оставили в покое. В перемены он закрывался в туалете, а Маркус ходил по школьному двору и отвечал на вопросы. Тем, кого интересовало, почему Сигмунд все время бегает в туалет, он отвечал, что перед концертом у приятеля в животе было немного беспокойно. Тем, кто спрашивал, почему он заклеил бровь пластырем, он отвечал, что упал носом в пол в ванной и задел лбом крючок для полотенец. Похоже, он неплохо справлялся все утро, но тут началась последняя перемена. Появились Райдар и Пер Эспен. Маркус только что успокоил Хеге Ларсен, рассказав ей, что Сигмунду уже намного лучше с животом, когда эта парочка оказалась перед ним.
— Можно посмотреть на твой шрам? — сказал Пер Эспен.
— Что? — переспросил Маркус, не поняв, о чем идет речь.
— Мы хотим посмотреть на твой шрам, — объяснил Райдар.
— Да, потому что мы поспорили, — добавил Пер Эспен.
— О чем это? — спросил Маркус и надеялся, что вот-вот раздастся звонок.
— Насколько он большой, — сказал Пер Эспен. — Райдар считает, у тебя там крошечная царапинка.
— А Пер Эспен считает, что там еще меньше, — сказал Райдар.
— По-моему, ты прилепил пластырь, чтобы казаться крутым, — поделился соображениями Пер Эспен.
— Поэтому мы хотим посмотреть на твой шрам.
— Если он там вообще есть, — сказал Пер Эспен и хмыкнул.
— Нет, — отрезал Маркус.
— Нет? — удивился Райдар.
— Да, — сказал Маркус. — Нет.
— Ну я же говорил, Райдар, — сказал Пер Эспен, — нет у него никакого шрама.
— Есть, — возразил Маркус.
Пер Эспен и Райдар вплотную подошли к нему. Их окружило десять-двенадцать учеников. Ну почему не звенел звонок?
— Докажи, — сказал Райдар.
— Доказать что?
— Докажи, что у тебя шрам.
— Нет, — сказал Маркус и подумал, что, если закрыть глаза, они, может быть, исчезнут.
— Нет, — повторил Пер Эспен. — Потому что он не может. Нет у него никакого шрама.
— Я хочу проверить, — сказал Райдар и поднял руку.
— Ой! — вскрикнул Маркус, когда пластырь сдернули.
Сначала было молчание, потом Пер Эспен захихикал.
— Посмотрите на Макакуса! — крикнул он. — У Макакуса кольцо на роже.
В следующую секунду он лежал на земле.
Над ним наклонилась Бента.
— Что ты сказал? — дружелюбно поинтересовалась она.
Пер Эспен смотрел на нее с удивлением.
— Ты меня ударила.
— Да, — сказала Бента.
— Это был… — начал Райдар.