- А как же ты борода многогрешная отличаешь обычный аллюр от боевого галопа? – Удивился десятник.
- А то и отличаю, - голос стал уверенный, звонкий и в нем появились стальные нотки. – Что прослужил в гвардии графа Луди без малого двадцать лет.
- Повезло. – Возбужденно зашептал Азир рейдеру. – Я знаю всех ветеранов-гвардейцев почтенного Луди, и если этот парень не врет, то все обойдется миром.
- Действуй. – Осторожно кивнул Зимин.
Десятник уверенно кивнул и продолжил.
- Ой, не врешь ли ты, мужик. Я ведь всех гвардейцев столичных гарнизонов знаю наперечет. Не даром я десятник барона Грецки, Азир!
Из-за частокола показалась заинтересованная физиономия, забранная в бороду, и тут же спряталась назад, убоявшись вражеской стрелы.
- Похож ты на Азира, - наконец выдали с противоположной стороны укрепления, да что-то мне сомнительно. А ну ка, расскажи мне, как выиграл в летних лагерях лучник и личный телохранитель графа Луди, Облин у своего соперника, Алькова из королевской стражи.
Азир довольно хмыкнул в усы.
- Враки все это. – Не выигрывал ни хрена Облин. Он с первых двух стрел в десятку бил, а потом сплоховал и ушел в молоко. Нечего ему было со мной полночи по кабакам шастать, да местных девок мять. Альков же не жрал самого, выспался, и уделал этого выскочку!
Зимин с новым интересом и удивлением взглянул на лихого десятника, однако переосмыслить свое видение Азира он не успел, так-как с укреплений вновь донесся ответ.
- Врешь ты все, Азир. Не пил я ничего! Это ты мне подливал, да нахваливал. А промазал я по мишени, потому что мушка в глаз попала!
Усатый десятник довольно кивнул и махнув рукой колонне направил своего каурого в сторону раскрывающихся ворот.
- Облин, волчья сыть!
- Азир, гарпун тебе в задницу!
После дружеский приветствий и мужественных похлопываний по плечу, старые боевые товарищи несколько раз обнялись, и хозяин постоялого двора дал добро на размещения колонны.
- Какого ляда ты тут вообще дружище? – Удивленно поинтересовался Азир у вдруг нашедшегося друга. – Я же всего три месяца назад видел тебя в летнем лагере, а потом твой наниматель собирался уйти куда-то на побережье.
- И ушел. – Сморщился старый вояка. – Сначала нормально вроде как было, а потом к нему явился человек, вот такого плана. – Заскорузлый палец с траурным ногтем указал в сторону спокойно стоящего у коновязи Зимина. – Толи колдун он был, толи торговец, и они долго с моим хозяином о чем-то толковали. После разговора же произошло следующее. Отправившись во дворец, граф испросил разрешения на какие-то экспедиции, будь они не ладны и взяв только самых молодых и быстроногих, уехал в неизвестном направлении. Меня же и еще с десяток ветеранов оставил на хозяйстве. Так мы месяц и существовали. Хозяин то наш человек был не злобны, много врагов не имел, так что с парой десятков рубак и пятком стрелков мы бы могли держать цитадель до скончания века. Спустя месяц прискакал гонец и предъявил хозяйке грамоту с личной печатью графа. Прочитав послание, она снялась с места, собрала скарб, фамильные драгоценности и уехала в родовое гнездо батюшки, не забыв распустить стражу.
- Видно ли такое? – Ужаснулся десятник. – А дальше то, дальше то что?
- Да чего уж там. – Облин только рукой махнул. – Давайте в дом. Размещу. Бойцов своих в нижних комнатах, молодых командиров ближе к залу. Этот то, колдун, с тобой ли?
Азир встряхнул головой скосился на все еще ничего не понимающего Вячеслава.
- Не колдун он, рейдер. Друг негоцианта Сбирского и барона Грецки, так что лучших рекомендаций я и дать не могу.
- Ну, про Сбирского я что-то слышал, в Белогорье. – Нехотя признался хозяин. Знатную они там бучу учинили между торговыми домами. Пришлось кажется даже королевской гвардии вмешиваться. Барона Яроша Грецки я тоже знаю. Мужик он правильный, крепкий, хоть и моего графа я раньше приличным считал… Ну да ладно. Давайте к столу. Выпьем, закусим, заодно и потолкуем. Уж больно мне любопытно, с чего это гвардейцы барона о трех окружьях, будь славен его боевой топор, топчутся в самой что ни наесть разбойничьей яме.
Частокол забрал под свою защиту солидный кус земли, который вмещал в себя три амбара, и с десяток жилых строений в которых обитали местные. Особняком среди этого деревянного зодчества стоял большой, крытый дранкой, дом, аж с тремя печными трубами, выставив на показ в два ряда, слепые глазки окон, затянутых бычьим пузырем. О стеклах тут если и знали, то явно не решались приобретать такую хрупкую штуку, ради того только, чтобы отгородиться от внешнего мира. По старинке жили просто.