- Не бойся рейдер. Нет на Марлане такой ситуации из которой не сможет вывести меч, монета или длинный язык. Я в верности этого постулата давно уже убедился. Думаешь, что я делал, когда у меня закончились деньги?
- Махал мечом?
- Нет дружище. Я приходил вечером в корчму и рассказывал старые анекдоты. Конечно адаптированные под местную действительность, и немного сдобренные здравым цинизмом. На порцию жаркого и кувшин пива у меня к концу выступления набиралось.
Урук-Хан оказался прав. Не опасаясь внезапного нападения, имея проводника и шустрых лошадок, члены экспедиции передвигались по пустоши с максимально возможной быстротой и сумел догнать в пути то время, которые было потрачено на праздные посиделки в яме, они приближались к пригорю. Перед решительным рывком я решил остановиться на ночлег в пустоши, и как оказалось, правильно сделал.
- Что там впереди, - поинтересовался я у нашего проводника, человека с непроизносимым именем и невзрачной внешностью, которого мы не сговариваясь назвали Сусанином. Я и Суздальский единодушно усмехнулись, при принятии данного решения, а Амир и Серый просто поддержали мнение большинства. Ну надо же было как-то называть парня чье имя почти на сто процентов состояло из шипящих согласных.
- Там заканчиваются владения великого Урук-Хана, - пояснил проводник, а за ними предгорье.
- Ну, это я и так знаю. – Пожал я плечами. – А что там вообще творится?
Степняк крепко задумался, и наконец, сформировав в голове ответ, решил его озвучить.
- Степной воин не боится ничего. – Сухо произнес воин. – Мы ходили по всей степи до границ с Темным королевством. Мы пересекали пограничье и уходили в дремучие леса Королевства Валинор. Мы доходили до побережья и мыли свои мечи в соленой воде океана, однако никогда и ни при каких обстоятельствах копыто моей лошади не шагнет на предгорье.
- Дом, милый дом. – Подал голос Амир, пристраивающийся около костра. Хорошо знать, что, когда ты туда возвращаешься, тебя там жду. Хуже, когда поджидают.
- Так все-таки! - Не удержался я. – В чем причина?
- Горный народ. – Пожал плечами степной дикарь. – Изуверы. Для них нет ничего святого.
Настала пора крепко задуматься. Если степняк говорит о ком-то в таких выражениях, то ничего хорошего на подходе к нашему бонусу ожидать не приходиться.
- А ты что думаешь, Амир? Что там с этим горным народом.
- Что-то я о них слышал. – Пожал плечами советник, но вскользь. Знаю, что из горного района вывозят редкие минералы и драгоценные камни. Знаю, что туда поставляют древесину и зерно. Вроде бы все ровно, однако тамошние Бароны и Графы очень не любят, когда двор вмешивается в их дела. Их и вассалами короля то назвать сложно. Живут для себя и от себя. В обмен на безопасность границ получают фактическую автономию, да и его величество, Матеуш, человек далеко не глупый, культивирует у их вождей иллюзию о собственной независимости.
- Я тоже что-то слышал о горном народе. – Вдруг подал голос полковник. На этой стоянке он занимался приготовлением ужина и сейчас намешивал наваристую похлебку в котелке. – Но крайне отрывисто. По моим сведениям, все горные народности на любой планете в чем-то похожи. Тот же менталитет, те же решения, те же взгляды на жизнь и собственные свободы и такие же закостенелые обычаи и архаичные, если не сказать, дикарские нравы.
- И с чем же нам придется столкнуться? – Я и так понимал, что нам предстоит не увеселительная прогулка, однако теперь, в свете открывшихся обстоятельств, мероприятие было и вовсе рискованным. От диких степняков, к диким горцам, удовольствие сомнительное.
- Да мало ли с чем. – Советник меланхолично кивнул, уставившись на плещущий на хворосте огонь. – Двор в дела горцев не вмешивается и понять, что происходит внутри автономии можно разве что, по агентурным сведениям, да хроникам. Лет триста назад его величество Корвин решил, что коли уж есть у власти вертикаль, то распространяется это на всех его подданных. Предгорье и горная гряда, по идее, стратегическая территория. Ресурсы одни чего стоят. Я уж не говорю о торговых тропах через перевал, которые узурпировал горный народ. Поток товаров по горам идет нешуточный и каждая единица ассортимента обкладывается данью. Ладно бы горцы делились своим наваром с казной, так они даже и слышать об этом не хотели. Отправленный к ним парламентер явился в Белогорье с отрезанным языком. Корвин осерчал и двинул на Предгорье два полка панцирной пехоты, решив, что он проучит наглецов за считанные недели, а их лидера провезет по королевству в стальной клети и четвертует его на главной площади около ратуши, в назидание остальным бунтарям.