Я пообещал подумать, и мы уехали домой с новым успокоительным средством.
Пока мы решали, как поступить с Марли, Дженни начала предъявлять запредельные требования к моим собственным мужским достоинствам. Доктор Шерман разрешил ей снова попытаться забеременеть. Она приняла вызов как истинный олимпиец. Времена, когда она переставала принимать противозачаточные пилюли (будь что будет!), давно миновали. В схватке за оплодотворение Дженни перешла в наступление. И, конечно, для этого нужен был я, главный союзник, снабжавший ее амуницией. Как и большинство мужчин, с пятнадцати лет всеми силами старался доказать противоположному полу, что я достойный партнер. В конце концов я нашел ту, кто с этим согласилась. Мне следовало бы прыгать от восторга. Впервые в жизни женщина хотела меня сильнее, чем я ее. Это был рай для мужчины. Никаких уговоров, никаких унижений. Наконец-то на меня появился спрос, как на лучших породистых собак. Я должен был находиться в экстазе, но неожиданно все это превратилось в тяжелую и рутинную работу. Дженни ждала от меня не просто любовных утех – она хотела зачать ребенка. А это значило, что мне предстояло изрядно потрудиться. Начались серьезные дела. Самые радостные ночные удовольствия неожиданно превратились в клинические эксперименты, с измерением температуры, ведением менструальных календарей и таблиц овуляций. Я ощущал себя пажом всемогущей королевы.
Происходящее «вдохновляло» меня примерно так же, как визит в налоговую инспекцию. Дженни привыкла к тому, что я реагирую на ее малейший намек, и она не без оснований считала, что старые правила оставались в силе. Скажем, я чиню мусорный бак, а она подходит со своим календарем и говорит: «Мой последний цикл начался семнадцатого, это значит, – и тут она делает паузу, подсчитывая дни, – что нам нужно заняться этим прямо СЕЙЧАС!»
Мужчинам из рода Грогэнов не нравилось, когда на них давили, и я не был исключением. Понадобилось совсем немного времени, чтобы я пережил главное мужское фиаско: неудачу в сексе. А раз уж это случилось, считай, игра окончена. Моя уверенность пошатнулась, а нервозность возросла. Я знал, что случившееся может повториться. Одно поражение настраивало меня на другое. И чем больше волновался по поводу своих супружеских обязанностей, тем реже мне удавалось расслабиться и сделать то, что ранее происходило само собой. Старался избегать любых намеков на секс, чтобы не дай бог не заронить в голову Дженни ненужных мыслей. Я жил в смертельном страхе, вдруг моя жена попросит раздеть ее и заняться любовью. И стал подумывать, что жизнь отшельника в глухом монастыре – не самый худший вариант.
Но Дженни не собиралась сдаваться. Она была охотницей, я стал добычей. Однажды утром я работал в офисе своей газеты всего в десяти минутах ходьбы от дома, как вдруг она позвонила и поинтересовалась, не готов ли я встретиться с ней в обеденный перерыв. «Ты имеешь в виду дома? Нам одним, без компании?»
– Можно сходить куда-нибудь в ресторан, – предложил я. В какой-нибудь очень людный ресторан. Желательно, где будут несколько наших коллег. И свекровь с тещей.
– Да ладно тебе, – игриво ответила она. – Давай повеселимся.
Затем она понизила голос и почти шепотом добавила:
– Сегодня хороший день. Мне… кажется… что у меня… овуляция. – Меня накрыла волна ужаса. О боже, нет. Только не это слово на букву «о». Напряжение нарастало. Пришло время действовать: или пан, или пропал. В буквальном смысле. Пожалуйста, не заставляй меня, хотелось попросить ее в телефонную трубку… Но вместо этого я сказал с наигранным равнодушием:
– Конечно. В половине первого, идет?
Когда открыл входную дверь, Марли, как всегда, поджидал меня, но Дженни нигде не было. Я позвал ее.
– Я в ванной, – отозвалась она. – Через секунду выйду.
Я просмотрел почту, убивая время, и меня охватило чувство полной обреченности; видимо, оно знакомо людям, ожидающим результатов биопсии.
– Эй, моряк, – раздался голос позади меня. Обернувшись, я увидел Дженни в шелковом бюстгальтере и трусиках.
Ее плоский живот был почти полностью обнажен, а лифчик держался на двух тонюсеньких бретельках. Ее ноги никогда еще не казались такими длинными.
– Ну что? Как я тебе? – спросила она, уперев руки в бока. Фантастически, подумал я. На ночь вместо пижамы Дженни всегда надевала бесформенную футболку, и я был уверен, что в этом соблазнительном белье она чувствует себя глупо. Но ожидаемый эффект был достигнут.
Она пробежала наверх в спальню, я отправился за ней, и вскоре мы уже обнимались на расстеленных простынях. Я закрыл глаза, чувствуя, как мой спящий дружок зашевелился. Волшебство возвращалось. Ты можешь это сделать, Джон. Я старался вызвать самые грязные мысли, на какие был способен. Это должно сработать! И нащупал те самые тончайшие нюансы. Давай, Джон. У тебя все получится. Я чувствовал ее дыхание, горячее, влажное. И тяжелое. Горячее, влажное, тяжелое дыхание. М-мм, как это сексуально.