С тех пор, как Мармион
С Блекфордского холма взирал
На вересковый склон:
Как хлопья снежных облаков,
Тут были тысячи шатров
Издалека видны,
Их бесконечные ряды
Располагались от воды
До городской стены,^
И кроны вековых дубов,
Остатки заросли лесной,
Прервав неровный строй шатров, Мирили зелень с белизной.
Полки воинственной страны
Все были здесь размещены!
26
От пышных Лоденских полей,
Из Хъебьюда — земли дождей,
От южных Рейдсвикских утёсов, От северных фиордов Росса
Шотландцы-воины пришли.
И слышал Мармион вдали
Толпы неясное жужжанье,
Звон сбруи, конский топот, ржанье…
Король велел вождям
Устроить смотр несметной силы, И солнце раннее скользило
По копьям и щитам.
27
Но тают в утренних лучах,
Как память о ночных кострах,
Рассеянные струйки дыма,
Скрипя, телеги едут мимо —
Обоз бесчисленных полков, —
А за упряжками быков
Лафеты пушек неуклюжих
Ползут и застревают в лужах
(Те кулеврины для войны
Из Франции привезены).
Зловещий дар! В дурные дни
Врагам достанутся они!
А над верхушками шатров
Порхают тысячи флажков —
Зеленых, алых, голубых,
Косых, фигурных и прямых,
Среди султанов, лент, гирлянд
То вымпел, то хоругвь, то бант, А в центре над шатром одна
Со всех сторон была видна
Прямая крепкая сосна,
Что в валунах укреплена.
Штандарт Иакова на ней
Всех флагов выше и видней.
И слабый вест едва-едва
В тяжелых складках колыхал
На ярком флаге контур льва,
Что на дыбы сердито встал.
29
Был этим блеском Мармион
Как полководец восхищен,
Взыграла кровь, стуча в висках, И отблеск молнии в глазах
Сверкнул, как перед боем:
Как сокол, взоры он метал
И сэру Дэвиду сказал:
«Согласен я с тобою,
Что короля ни рай, ни ад
От битвы не отговорят,
Клянусь Георгием, ей-ей,
Будь эта армия моей, —
Ни Бог, ни тысячи чертей
Не навязали б мира,
Пока бы яркий блеск мечей
Не сделался в бою тусклей…
Или в щитах моих людей
Не появились дыры!»
Поэт ответил: «Вид хорош,
Но было бы разумней всё ж,
Чтоб наши короли
Не так ретиво рвались в бой,
Рискуя миром и судьбой
Народа и земли!»
30
И долго лорд глядел с горы
На белоснежные шатры.
За муравейником войны
Холмы Дун Эдина видны,
И камни городской стены
В сиянье утреннем красны,
И башни кажутся темней
От блеска солнечных лучей,
Громады их издалека —
Как грозовые облака,
А замок над крутым холмом,
Как в блеске молнии немом,
Над гребнями далеких круч,
Величественен и могуч.
Мой романтичный город!
Мой Эдинбург! Как он красив,
С горами слит в один массив —Он сам, как эти горы!
А там, на севере, вдали,
Где на Охил лучи легли,
Там блеск вершин пурпурно чист, Как небывалый аметист!
Вот — Файф в оправе берегов,
Вот Престон-бей и Беррик Лоу, И золотой поток струит
Меж изумрудных островов
Широкошумный Фрит…
Фитц-Юстас так был восхищен,
Что вдруг коня пришпорил он
И поднял на дыбы,
Воскликнув: «Есть ли трус такой, Что побоялся б выйти в бой
За власть над этою страной
Против самой судьбы?»
Улыбкой Линдзи отвечал,
А лорд, нахмурившись, молчал.
Литавры, флейты, гул рожков
Смешались с пением псалмов,
Волынок вой перебивал
Гуденье труб и звон цимбал,
Шум до вершины долетал.
А вдалеке — колокола,
Людей заутреня звала.
И Линдзи так сказал:
«Король отправился в собор —
Вот и не молкнет до сих пор
Весь этот гул и звон.
Вы слышите в нем славы гром?
А мне, признаться, о другом
Напоминает он:
Веселый трубный клич охот,
Лесов Фолклендских сень,
И скачку, скачку вдоль болот, Пока уйдет или падет
Затравленный олень!
32
И вот сейчас передо мной
Мой Эдинбург. Одет стеной
Его холмистый трон,
Там шпили храмов и дворцов,
Там неприступный для бойцов
Наш замок и донжон.
И вот, — сказал он, — грустно мне
Подумать, что моей стране
Грозит при неудаче!
Как этот колокольный звон,
Веселый звон — как будет он
Звучать совсем иначе:
Над королем за упокой
Или людей скликать
На стены, чтобы в час ночной
Дун-Эдин защищать!
Но нет! Я говорю, друг мой:
Победу над моей страной
Дешевой не добыть ценой!
Ты видишь сам, лорд Мармион,
Что если грянет бой, то он
Британии сулит
Немало слез и похорон,
Немало панихид!
Хоть ты и много воевал,