Визит Святого Иоанна
В Линлитгоф… Там же я прочел
Об эдинбургской адской ночи
И о пророчествах… короче,
Я много у него нашел.
(Не говоря уже о том,
Как в Дареме монах с крестом, Готический доспех надев,
Умерил сатанинский гнев!)
И Фордена мы извиним,
За все, поведанное им:
За то, что голову морочил
Нам, рассказав про Гоблин-Холл, Я Гоблин-Холла не нашел!
Но надо ль говорить о том
Тебе, чьи долгие старанья
Прекрасных, редких книг собранье
Свели в гостеприимный дом?
Ты мог бы разные истории
Найти, открыв старинный том.
Ты не похож на тех, которые
Скрывают знанье под замком,
Как Франчемонт: ведь книги им —И не себе и не другим.
Для них старинный фолиант —
Как для сороки бриллиант!
И сколько им веков ни дать —
И трех им букв не угадать!
А ты богатства книжных полок
Как сердце открываешь всем,
Кто радостью познанья полон.
Среди легенд, гравюр, поэм
Ты — как король в стране своей, Ты рад им больше всех гостей.
Но слышишь? Барабан зовет:
Прощай, день Флоддена грядет.
Служенье книгам продолжай,
Будь счастлив и здоров, прощай!
ПЕСНЬ ШЕСТАЯ
БИТВА
1
Пока предвестьем грозных дней
Был самый воздух напоен,
А в замке, в комнате своей,
Беснуясь, думал Мармион
О том, что Дуглас охладел,
О том, что сам он не у дел,
Хоть и заране чует бой,
Как иноходец боевой,
И что теперь едва ли он
Герольдом будет извещен,
Когда покинуть Танталлон, —
Клара де Клер с графиней строгой
Дни посвящала только Богу.
Миледи Ангус, без конца
Молясь за сыновей своих,
Жила среди священных книг,
Не отводя от них лица.
Сей быт старинно-феодальный,
Отменно чопорный, печальный
Для Клары был не тяжелей,
Чем монастырское житье.
Тем более, что враг ее
Не докучал, и вовсе ей
Казалось сносным все как-будто, Но одиночества минуты
Бывали ей всего милей.
А замок, слитый с кручей скал, Над гранью бездны нависал,
И в бурю злобный белый вал
О стены гребень разбивал,
И брызги с ветром пополам,
Свистя, взлетали здесь и там.
В квадратной башне у ворот,
Где над бойницами кривыми
Из камня вырезанный щит —
Герб рода Дугласов висит,
(На темном поле три звезды
И сердце алое над ними),
Есть лесенка. Она ведет
На стены, где из грубых плит
Зубцов неровные ряды
Глядят на бешенство воды.
То вдруг стена сбегает вниз,
То узкий создает карниз,
То вдруг площадку открывает,
То изгибается дугой,
То лесенкой соединяет
Больверки с башней угловой.
Застыл недвижный строй зубцов, Издалека они видны
Над ревом вспененных валов,
Над белым бешенством волны,
Где рушится прибоя вал
На острия гранитных скал.
А там, где грозный Танталлон
Стеной на сушу обращен,
Там башни мощные стоят
И неприступный палисад,
И смелых воинов заслон.
3
Здесь меж зубцов в уединенье
Бродила Клара грустной тенью, И, не мешая размышленью,
Метались чайки над волной,
И медленно вдоль стен скользя, И к морю опустив глаза,
Глядела Клара на прибой.
Казалось, каждая скала
О Витби памятью была…
Ну что ж, ты навсегда сняла
Монашеский наряд,
Бенедиктинский капюшон.
Был Дугласом вопрос решен:
«Клара де Клер, — он ей сказал, —Да кто ж послушницу видал
Вне стен монастыря?»
И вновь на лоб спадают ей
Две пряди солнечных кудрей,
И плащ с каймою золотой
Играет мягкою волной,
И лишь один предмет святой
Остался у неё —
На тонкой цепке крест висит,
В кресте большой рубин блестит, Да на Евангелье горит
Жемчужное шитьё…
Наверно, страшно стало б нам
В рассвете бледном и пустом
Смотреть, как бродит по стенам
Тот призрак, с книгой и крестом, С прекрасным, горестным лицом…
Фитц-Юстас (от безделья он
Стрелял и чаек, и ворон)
Нередко видел, как она
Шла вдоль зубцов, грустна, бледна, Потом божился юный паж,
Что вот — покинула Моргана
Страницы рыцарских романов,
Что красоты такой туманной,
Волшебной и безмерно странной
Не знает мир обычный наш.
4
Однажды Клара в час прилива
Шла вдоль зубцов неторопливо: Увидя парус над волной,
Тотчас подумала: «Домой
Поплыли сестры, в мирный храм
Пресветлой Хильды. Сколько там
Молитв горячих к небесам
Возносится, и сколько раз
На чистый набожный экстаз
Давало небо отклик свой,
Когда явление Святой
Глазам монахинь представало!
А я — ни разу не видала.