Нет, нынче мне герольд нужней, Чем войско. Уж монах, скорей, Священник или пилигрим,
Стать мог бы спутником моим…»
21
Подумал капитан лихой
И по лицу провел рукой.
«Я рад помочь тебе всегда,
Да вот с герольдами беда:
Кому я, кроме них, могу
Там, на шотландском берегу,
Дела доверить? Этот дом
Епископ выстроил, и в нем
Священники, конечно, есть,
Но всех — по пальцам перечесть!
Наш добрый капеллан?.. Он сам
Ни разу не заехал к нам
С тех пор, когда в последний раз
Шотландцы осаждали нас.
Раз в день мы ели, видит Бог!
А он отлично нам помог:
Сбежавши в Данбар в грозный час, Молился издали за нас!
Викарий Норема тут есть,
Но он в седло не может сесть…
Шорсвудский поп — скажу о нем, Он справится с любым конем,
Но грубиян — и драться рад
Почище всех моих солдат!
Брат Джон из Тилмута — вот он
Сгодился бы. Здоров, силен,
И выпить не дурак… Он знал
Все замки, всюду побывал:
Желанный гость везде, где пьют, Будь то Ньюкасл иль Холируд.
Но редко покидает нас
С тех пор, когда в недобрый час
Твид переплыл под праздник он, Чтоб баронессу Элисон
Наставить в вере, и барон
Его с женой своей застал…
Джон без подрясника удрал,
А старый хрыч поклялся в том, Что если Джон не то что в дом, А хоть в Шотландию придет —Без покаяния умрет!»
22
Встал юный Селби. Робко он
Отвесил рыцарям поклон
И с дозволенья сэра Хью
Учтиво начал речь свою:
«Мой добрый дядя! Горе нам,
Когда бы с братом Джоном там
Случилось что-нибудь! Ведь он
На шутки мастер, братец Джон.
Он кубок осушить не прочь,
Сидеть за картами всю ночь,
Когда в полях глубокий снег
(Ни на охоту, ни в набег!) —
Он самый нужный человек!
Да как мы будем без него
Горланить песни в рождество?
Ведь потерять-то может он
Не рясу и не капюшон.
Уж лучше пусть у камелька
Печет он яблоки пока
Да пиво знай глушит, Бог с ним!
А вот вчерашний пилигрим…»
«Ты прав, племянник! Ей-же-ей, Что ж, продолжай, да посмелей».
23
«Вчера пришел к нам пилигрим.
Он посетил и вечный Рим,
И в Палестине побывал, —
Он гроб Господень целовал! —
Он побывал и там, где свят
Ковчегом славный Арарат,
И там, где посуху людей
Провел чрез море Моисей.
Был на холмах Синая он,
Где дан Израилю закон
В сверканье молний и громов,
При содрогании холмов…
Он вам бы мощи показал
И на досуге рассказал
Про грот, где шелестят оливы, В горах Сицилии счастливой,
Там, где высокая скала,
Где к Богу Розали ушла.
24
Молился странник, твердый в вере, Фоме Святому в Кентербери,
Молился в Норвике веселом
Георгию с копьем тяжелым,
На севере бывал не раз,
Во всех монастырях молясь
Святому Катберту и Беде.
Он мало спит и об обеде
Не помышляет он. А пьет
Из чистых струй озерных вод.
Вот он хороший проводник,
А Джон — лишь пиво пить привык.
И спьяну он бы только мог
Знакомых не узнать дорог».
«Спасибо, — молвил Мармион, —Да если бы святой брат Джон,
Сей муж, достойный всех похвал, Из-за меня в беду попал,
Я б неподдельно горевал.
Пусть лучше этот пилигрим
Пойдет проводником моим,
Как будто я — его святой,
Но вместо четок и мощей,
Дам горсточку святых вещей
В одежке золотой.
Ведь я люблю таких бродяг:
Они про каждый холм в пути
Споют вам песню или так
Расскажут столько всяких врак —С ним будет веселей идти!»
«Ах, добрый сэр! Скажу я вам, —Паж палец приложил к губам, —Он знает много штук таких,
Которых из священных книг
Не почерпнешь… О чем-то он
Бормочет, будто бы сквозь сон.
Мы прошлой ночью слышим вдруг
В его каморке странный звук —Сказать по правде, не пойму,
С кем разговаривать ему?
А все же кто-то отвечал.
К утру он только замолчал.
Поверьте, это неспроста,
Как видно, совесть нечиста.
(Так говорил нам братец Джон!) Его-то быстро клонит в сон:
На четках успевает он
Семь „богородиц” отсчитать
Да щелкнуть „верую” раз пять»
«Пусть, — молвил Мармион, — ей-ей, Я не боюсь таких вещей.
Будь он знаком хоть с сатаной, Он все-таки пойдет со мной!
Хотел бы я, чтоб в этот -зал
Немедля ты его позвал».