Противник переправился через Марну. Официальные немецкие источники по этому поводу пишут: «Скверные дела происходили на Марне. Отсюда одно плохое известие следовало за другим. Если противник пробьется здесь в тыл 1-й армии, положение на р. Урк станет непереносимым; лелеемая победа правого крыла придет слишком поздно».
Действительно, английская армия продвигалась уже непосредственно в тылу 1-й германской армии, которая очутилась в тисках, окружаемая подавляющими силами противника с запада, юга и востока. Оставался лишь один путь — на север, которым было необходимо воспользоваться, не теряя ни одной минуты драгоценного времени.
Своими колебаниями, нерешительностью в отношении отвода двух корпусов на северный берег Марны, путаницей и несогласованностью в действиях с соседом слева командование 1-й армии само шло навстречу опасности. Утром 9 сентября эта опасность стала жестоким, неопровержимым фактом: враг перешел Марну и двигался дальше на север. Этот удар окончательно, потряс командование 1-й армии; в ее штабе начался опаснейший разброд: никто точно не знал, что ему надо делать.
В этой обстановке в штаб 1-й армии прибыл подполковник Хенч. По дороге он был свидетелем паники, распространявшейся в тылу 1-й армии. Кругом передавалась весть о том, что англичане, отогнав немецкую конницу, уже перешли Марну. Поспешно отступавшие на север обозы запрудили дороги. Толпы раненых устремлялись в том же направлении, боясь быть отрезанными. Пессимистические настроения Хенча еще более усилились под влиянием таких впечатлений.
Немедленно по приезде Хенча в штабе 1-й армии состоялось совещание. По свидетельству лиц, присутствовавших на совещании, Хенч заявил, что «2-я армия уже начала отступать и что она превращена в шлак». Учитывая опасное положение 1-й армии, он от имени главного командования приказал ей отступать левым крылом к северо-востоку на Суассон. Клук, который с Хенчем не виделся, утвердил такое решение. Оно вполне назрело в штабе 1-й армии и было единственным выходом из создавшегося положения.
Около 14 часов 9 сентября Хенч покинул главную квартиру 1-й армии. В 14 часов было послано радио 4-й кавалерийской дивизии, где ей было предложено немедленно направиться к р. Эн и захватить там переправы, а вслед за тем был отдан приказ частям 1-й армии:
«Положение 2-й армии требует ее отвода севернее Марны по обе стороны Эпернэ. По приказу главного командования 1-я армия отводится для прикрытия фланга в общем направлении на Суассон. Движение 1-й армии должно быть начато еще сегодня».
Отход 1-й германской армии на Эн представлял сложную операцию. Части и тылы 1-й армии были зажаты в тиски наступавших союзных войск. Однако вследствие пассивности последних, операция отхода внешне прошла благополучно.
И все же 1-я армия являла все признаки армии, потерпевшей поражение. Люди дошли до крайней степени физического изнеможения; многие оставались лежать вдоль дороги. Обозы, несмотря на принятые меры к упорядочению их движения, преграждали дороги, части сталкивались друг с другом, происходили закупорки, царил беспорядок, сопутствующий внезапному и неподготовленному отступлению. 10 сентября 1-я армия доносила в главную квартиру: «Части сильно перемешаны, армия измотана пятидневным боем и приказанным отступлением».
1-я армия отходила прямо на север, на р. Эн, 2-я армия отступала на северо-восток, к Реймсу. Левее 3-я армия отходила в направлении на Шалой на Марне.
Итак, разрыв между 1-й и 2-й армиями продолжал сохраняться; марнскую брешь ликвидировать не удалось. Положение на правом крыле германских войск было катастрофическое. Если бы крупные кавалерийские массы союзников двинулись в разрыв между 1-й и 2-й германскими армиями, Марнская битва могла бы привести к еще худшим результатам для немцев. Этого не случилось потому, что утомленные союзники фактически не преследовали, а подвигались — медленно и осторожно — вслед за отступающим противником. Тем не менее в последовавшем за Марной сражении на р. Эн брешь между 1-й и 2-й армиями создала большую опасность для германского войска, и лишь выдвижением новых сил удалось заткнуть образовавшуюся дыру.
В то самое время, когда Хенч отдал от имени главного германского командования приказ об отступлении 1-й армии, Мольтке предложил кайзеру утвердить решение об отступлении всех пяти германских армий на север. Вильгельм отказался принять на себя бремя ответственности, и общего приказа главного командования в этот день, 9 сентября, отдано не было. 10 сентября прибыл в главную квартиру Хенч и сделал доклад сначала Мольтке, а затем кайзеру. Говорят, что у Мольтке из груди вырвался вздох облегчения, когда он выслушал информацию Хенча. Никаких возражений его действия не вызвали, и в 17 часов 30 минут 10 сентября главной квартирой был отдан, наконец, приказ, утверждающий отход правого крыла германских войск.