Но французскому главнокомандующему предстояло выполнить еще одну чрезвычайно важную задачу. Английская армия ему не подчинялась, а между тем без ее участии наступление не могло состояться. Момент был чрезвычайно серьезный. Английский главнокомандующий фельдмаршал Френч 5 сентября дал предварительное свое согласие на участие в марнском наступлении, вслед за этим он отказался от выполнения пришедшегося на долю английской армии задания, чем поставил Жоффра в чрезвычайно затруднительное положение. Произошло резкое объяснение между Жоффром и Френчем. Лишь когда французский главнокомандующий стукнул кулаком по столу и заявил, что «честь Англии поставлена на карту», упрямый британец пошел на уступки.
Невозможно представить себе, какие бы последствия вызвало дальнейшее упорство Френча: Марнской битвы, за которую английская армия претендует на изрядное количество лавров, не было бы вовсе, и германское поражение, может быть, не так бы скоро осуществилось.
Так или иначе, накануне общего наступления союзников все организационные трудности, казалось, были преодолены. Жоффр обратился к войскам с кратким приказом, призывая к выполнению долга перед отечеством. Очевидцы рассказывают о крутом переломе в настроении французских бойцов, как только они узнали о переходе в наступление. Была забыта усталость от многодневных переходов. Французский крестьянин, составлявший основу французских сил, был охвачен решимостью драться до конца, защищая свою землю.
Массы в тот период не осознали еще империалистического характера войны. Союзные армии опирались на крепкий тыл. В их распоряжении имелись рокадные [1] железнодорожные линии, позволявшие перебрасывать войска с одного участка фронта на другой, богатые линии связи, по которым части быстро ориентировались в обстановке. Ощущалась, правда, нехватка снарядов, но в момент Марнского сражения большой остроты она не достигла.
Германские же армии должны были принять бой во враждебной им стране, окруженные ненавистью населения, вдали от своих баз, в условиях разрушенной железнодорожной сети и неналаженной линии связи. Они еще находились в хмелю одержанных побед, и тем тяжелее оказались для них внезапно и впервые с начала кампании вставшие испытания и быстро возникшие разочарования.
Все это не имело, однако, само по себе решающего значения. На огромном пространстве сражения, в этой неясной, неопределенной обстановке, в которой столкнулись миллионные массы с той и с другой стороны, среди множества непредвиденных поворотов в течение боевых действий, имелся необычайно широкий простор для инициативы командования всех степеней, но здесь же подвергалась испытанию и система управления и руководства войсками снизу и доверху. Кто выдержит это суровое испытание? Кто окажется победителем?
БИТВА У ПАРИЖА
Париж, оставленный было на произвол судьбы, готов был обрушиться всеми своими силами по тылам германских корпусов, ушедших за Марну. Эти силы — 6-я французская армия, находившаяся в непосредственном подчинении ген. Галлиени, — были впрочем невелики: семь пехотных и три кавалерийские дивизии, большая часть которых принадлежала к резервным формированиям. Войска были утомлены предшествовавшими переходами.
С утра 5 сентября части 6-й армии начинают свое движение по правому берегу р. Марны, чтобы занять указанное им расположение перед наступлением. По имевшимся данным, все силы 1-й германской армии перешли уже Марну. Справа двигались 55-я и 56-я резервные дивизии, составлявшие группу под командованием Ламаза, и марокканская бригада под командованием Дитта. Около полудня, как только части стали подходить к шоссейной дороге Санли-Мо, на них неожиданно посыпались снаряды. Возникло замешательство, и авангарды откатились в ближайшие лески и деревни. Французские батареи заняли позиции и открыли огонь. Пехота безуспешно атаковала деревни вдоль указанной дороги. Три раза идут в атаку марокканцы, но каждый раз немецкие пулеметы отбрасывают их назад. Весь день на этом участке кипит жаркий бой; слева же 14-я и 63-я французские дивизии в это время продвигаются вперед, не встречай противника.