— Валёк! Давай сюда!
— Погодь, Зяныч, я тут, по-моему, пушки нашел!
Ахметзянов стремительно бросился поглядеть на Валькины находки, но прирос к полу в дверях — на улице отрывисто грохнули несколько коротких очередей. Обмерев, Ахметзянов по-дурацки выпучил глаза на закрытую входную дверь в начале коридора. В пылающих ушах долбило вышедшее на форсаж сердце — на секунду ему показалось, что сейчас сюда ворвутся разъяренные военные, выволокут его во двор, и, не дав подняться, расстреляют в упор длинными очередями. …Тьфу, дурак сыкливый. Не по нашу душу, стопудово. — взял себя в руки, заставил себя спокойно спросить у подельника:
— Валь, ты тут лестницы на чердак не видел часом?
— Нет тут лестницы, смотрел уже. Можно в первую комнату сходить, там окно есть. Пошли?
— Пошли.
Осторожно выглядывая в пыльное окно, подельники увидели на плацу перед штабом сбившихся в кучу офицеров, окруженных рослыми вражьими солдатами с автоматами наизготовку. Перед толпой наших стояла небольшая группа «хозяек» с Папой и ещё несколькими старшими офицерами, и Папа что-то парил нашим парням, рубя воздух одинаковыми движениями.
— Прикинь, Зяныч, сам продался, падла, и этих ещё уговаривает…
— Пидор помойный… Как думаешь, а в кого стреляли-то?
— Да поди, поверх голов. Кто-нибудь огрызнулся, вот и приструнили. Не вижу убитых.
— Валь, давай короче носить, пока им всем некогда.
— Ага, пошли. Тока глянь сначала, чё я нашел.
Они вернулись в темную комнатушку неясного назначения.
— Ого. Это чё за херовина? АПС, что ли? Не, Валь, мне эта хуйня без надобности, — недальновидно скривился ещё совсем зелёный мародёр. — Там, на ящиках, три новых волыны, без рожков, правда. Рожки, вот чё надо. Не попадались нигде?
— Нет. Ну, смотри, я возьму. Патроны добуду уж где-нибудь.
Первая ходка прошла как по маслу — выбрав момент, они безвозбранно утащили пару ящиков с 5,45 и АКСы. Возвращаясь, им пришлось полежать в траве у забора — неподалеку, на той стороне, пробежало несколько человек, кто — было непонятно, бежавшие только сопели и хукали, не тратя дыхалку на базары.
— Валь, как думаешь, наши?
— Дык, а кто ещё. Чё, думаешь, одни мы с тобой ушлые такие? Воякам тоже, поди, затариться охота. Я думаю, знаешь чё? Командир ихний щас перед выбором их поставил — или пошли дальше служить на этих, или идите и живите как сами знаете.
— А эти, кто по территории ныкается, типа на лекцию положили и тарятся?
— Ну да, а чё ещё? И лучше бы нам с ними не встречаться.
— Чё, думаешь, завалят?
— Ахметзянов, ты как дурачок. Заладил — «а чё», «а чё». Ты сам подумай, а? Тут не дошкольники в песочнице, они ж тут все через одного повоевали. Ты для них теперь кто?
— Да ладно тебе. Это я так нервничаю.
Мародёрство пришлось прервать и переместиться повыше, чтоб не проспать свой момент. По части пошла какая-то странная движуха, кто-то куда-то бегал, туда, сюда, группами, поодиночке. Кончилось тем, что хозяйские солдаты вывели толпу офицеров за ворота, и дали поверх голов несколько очередей — пошли, мол, отсюда. Тем временем несколько групп из двух-трех человек принялись таскать что-то в штабные здания, в парк, на склады; несколько хозяйских солдат вывели из казармы и загнали на склад взвод срочников.
— Бля, как их много-то здесь. Смотри, повсюду шнырят…
— Слушай, Валь, а знаешь, чё они щас делают? Видишь, «Уралы» выгнали с парка? Сто пудов, на склад погонят. А эти, что с коробками бегают — сапёры. Они всё оружие вывезут, а чё не вывезут — взорвут.
— Ёб! Надо тогда отойти, а то как осыпет!
— Да не, Валёк, не бздимо. Зарядики-то они плевые раскладывают, я же вижу. Так, связь порушить, да бэтры в парке захерачить, нам с тобой ссать нечего. Склад ГСМ на той стороне, далеко. Не, не достанет по-любому.
— Бля, неужели ГСМ подорвут? Эх, бензину бы… — горестно вздохнул Валёк. — А через сколько ёбнет?
— Да ну, брось. Щас, дали тебе затариться. Даже если б этих не было, всё равно не успеть — пока добежишь, пока тару найдешь… Бесполезно. О, смотри — старший группы минёров строит. Во-о-он тот, видишь? Закончили, похоже.