Закончив с «Утёсами», пошел проверять погребок. Это наглухо заложенная комната на третьем, с замаскированным проломом в потолке. Служит арсеналом для работы на боевом, четвёртом.
А сейчас ко мне подойти будет большой ошибкой, это тогда у меня было всего ничего — волына почти без патронов, да мины. Зато теперь я парень не бедный, — ухмыльнулся Ахмет, подсвечивая фонариком свои богатства, свисающие на веревках в погребок. Всё в порядке, сухо и чисто. Фанеру на место, сверху — расстрелянную дверь — всё, можно запирать и сваливать.
Серый давно закончил, сидит расслабляется.
— Все дырки залечил? Не проверять?
— Да проверяй. И лопату с лоханкой проверь, а то вдруг я их спиздил. Блин, призаёбся я чё-то.
— Смотри, проверю.
Не сомневаясь в его работе, Ахмет обошел-таки весь дымоход… Буагильберы были суровы и недоверчивы — исторический, блин, опыт, надо тянуться.
Спустились. Кябир их транзит через свою территорию проигнорировал.
Баба позвала ужинать. Серому тоже втихушку сунула кусок, Ахмет видел — уходил, всё сверток нюхал. Ужинают они в кухне. Самое защищенное помещение в доме, а не давит почему-то, из-за печки, наверное. Сегодня пирог с чебаком, да чай — Ахмету нравится, претензиями по жрачке он и Тогда не сильно отличался. За ужином баба начинает нудеть о базаре, хоть вроде и водил недавно. Согласился, подумал — …жалко, Серый ушел, предупредить не успел — теперь тащись к нему на почту с утра пораньше.
— А Серёжку я уже предупредила. — Она такая, то ли мысли читает, то ли знает уже все мужнины движения заранее.
— Смотри, доумничаешься. Предупредила она. Сколько раз было сказано — не лезь вперёд меня. Ну хоть спрашивай, а то напланировала не спросимши — а вдруг я завтра собрался куда?
— Ну да — собрался. Ты собираешься по два дня, весь издёргаешь — где то, где это. Собрался он. Валяешься целыми днями, хоть бы в коридоре прибрал, сколько можно просить — все ноги посшибала об твои железки, вот сейчас поужинаем — убери прям сразу, хорошо?
— Тебе что опять на базаре понадобилось, лучше скажи.
Со двора доносится грохот арматурины по кузову «Газельки». Хозяин сорвался к себе, глянул в перископчик:
— Чё надо?
— Войти можно? Это я, Дима. Мне товар взять! — это один из арендаторов, Дима. На базаре торгует, товар хранит у Ахмета во втором подъезде. Арендаторы — основа его благосостояния, поэтому с ними построже надо. Для них Ахмет генерирует имидж тупого, жадного и свирепого деревенского парня — очень удобно вести дела. Они, кстати, считают его не местным, а попавшим в Тридцатку уже после Того, Как Началось, этаким ушлым башкиром из окрестных деревень.
— Э, Дима, ты пришел? Здравствуй, проходи, делай свой дела. Ты этот месац аренда когда отдавать сабраешса? Не как тот месац? — интеллигента Диму здорово взъёбывают такие шуточки тупого татарина.
— Ахмет, я же всегда вовремя, ты же меня знаешь. Ну, один день задержал, тогда из Вениково даже ты сам бы не прошел. — Смотри-ка, сучонок льстить пытается, — мысленно ухмыльнулся Ахмет.
— Задержал! А если бы я дагаврылся за твои пятёрки на тот день! Смотри, этат месац плати вовремя! А то следущий раз придёшь, я клемма не сброшу! Шутка, Дима, не бойся! Ахмет свой базар атвечает! — и довольно верно воспроизвёл утробный гогот довольного своим остроумием азиата, немного напугавшего глупого урыса. Дима уже прошел над минами, и клемма вернулась на место.