А сейчас ко мне подойти будет большой ошибкой, это тогда у меня было всего ничего – волына почти без патронов да мины. Зато теперь я парень небедный, – ухмыльнулся Ахмет, подсвечивая фонариком свои богатства, свисающие на веревках в погребок. Все в порядке, сухо и чисто. Фанеру на место, сверху – расстрелянную дверь – все, можно запирать и сваливать.
Серый давно закончил, сидит расслабляется.
– Все дырки залечил? Не проверять?
– Да проверяй. И лопату с лоханкой проверь, а то вдруг я их спиздил. Блин, призаебся я че-то.
– Смотри проверю.
Не сомневаясь в его работе, Ахмет обошел-таки весь дымоход. …Буагильберы были суровы и недоверчивы – исторический, блин, опыт, надо тянуться.
Спустились. Кябир их транзит через свою территорию проигнорировал.
Баба позвала ужинать. Серому тоже втихушку сунула кусок, Ахмет видел – уходил, все сверток нюхал. Ужинают они в кухне. Самое защищенное помещение в доме, а не давит почему-то, из-за печки, наверное. Сегодня пирог с чебаком да чай – Ахмету нравится, претензиями по жрачке он и Тогда не сильно отличался. За ужином баба начинает нудеть о базаре, хоть вроде и водил недавно. Согласился, подумал: …Жалко, Серый ушел, предупредить не успел – теперь тащись к нему на почту с утра пораньше.
– А Сережку я уже предупредила. – Она такая, то ли мысли читает, то ли знает уже все мужнины движения заранее.
– Смотри доумничаешься. Предупредила она. Сколько раз было сказано: не лезь вперед меня. Ну хоть спрашивай, а то напланировала, не спросимши, – а вдруг я завтра собрался куда?
– Ну да, собрался. Ты собираешься по два дня, весь издергаешь – где то, где это. Собрался он. Валяешься целыми днями, хоть бы в коридоре прибрал, сколько можно просить – все ноги посшибала об твои железки, вот сейчас поужинаем – убери прям сразу, хорошо?
– Тебе что опять на базаре понадобилось, лучше скажи.
Со двора доносится грохот арматурины по кузову газельки. Хозяин сорвался к себе, глянул в перископчик:
– Че надо?
– Войти можно? Это я, Дима. Мне товар взять! – Это один из арендаторов, Дима. На базаре торгует, товар хранит у Ахмета во втором подъезде. Арендаторы – основа его благосостояния, поэтому с ними построже надо. Для них Ахмет генерирует имидж тупого, жадного и свирепого деревенского парня – очень удобно вести дела. Они, кстати, считают его не местным, а попавшим в Тридцатку уже после Того, Как Началось, этаким ушлым башкиром из окрестных деревень.
– Э, Дима, ты пришел? Здравствуй, проходи, делай свой дела. Ты этот месац аренда когда отдавать сабраеш-са? Не как тот месац? – Интеллигента Диму здорово взъебывают такие шуточки тупого татарина.
– Ахмет, я же всегда вовремя, ты же меня знаешь. Ну, один день задержал, тогда из Вениково даже ты сам бы не прошел.
Смотри-ка, сучонок льстить пытается, – мысленно ухмыльнулся Ахмет.
– Задержал! А если бы я дагаврылся за твои пятерки на тот день! Смотри, этат месац плати вовремя! А то следущий раз придешь, я клемма не сброшу! Шутка, Дима, не бойся! Ахмет свой базар атвечает! – и очень похоже воспроизвел утробный гогот довольного своим остроумием азиата, немного напугавшего глупого урыса. Дима уже прошел над минами, и клемма вернулась на место.
– Кричи, как закончишь. Ты берешь, кладешь?
– Да я только возьму.
– Смотри, класть будешь – мне все покажи. Чтоб никакой там тол-шмол, понял, да?
– Конечно, Ахмет, не беспокойся.
Дима скрылся во втором. Там у Ахмета четыре квартиры под сдачу подготовлены, пятерка в день за комнату, замок свой приноси. От базара далековато, зато скромная цена – и репутация сидящего с Самого Начала. Дом ни разу не брали, поэтому торговцы охотно хранят здесь свое барахло. Ничего, хорошее дело, когда все комнаты сданы, – почти полрожка пятерок в день. Жить можно, хозяин даже по псам да крысам себе стрелять позволяет. Вернулся на кухню, чай остыл уже, баба посуду моет. Сел к печке, хорошо так. До чего огонь сразу успокаивает, смотришь на него – в голове сразу пусто и хорошо… Только набил трубку – опять Дима орет: