В любом случае, почему я все еще думаю об этом засранце? Надо было сказать ему, чтобы он отправлялся в ад, но что-то подсказывало мне, что Келли уже там побывал, а еще, что у него, наверняка, найдутся в запасе «мили»2 для часто летающих пассажиров.
Раздался стук в дверь моей спальни. Прежде чем успела ответить, Сьерра заглянула внутрь. Она была моей соседкой по комнате, и хотя мы были полными противоположностями, наше соседство имело плюсы. Она вовремя платила за квартиру. Она не лезла не в свое дело. И самое приятное: ее не было дома восемьдесят процентов времени.
— У тебя гости, — сказала она.
Я кивнула, взяла фотографию, на которой мы с Рошин были вместе на нашей последней вечеринке по случаю дня рождения, и положила ее обратно в старую шляпную коробку, в которой та хранилась. Как правило, Сьерра не задавала вопросов, но кто знал, когда она может начать их задавать. Если я не могла поговорить с Мари о Рошин, то ни за что не стала бы говорить о ней с Сьеррой.
И как раз вовремя, потому что Мари сменила Сьерру в дверном проеме. Как по волшебству, Мари не пропустила встречу со мной в день смерти Рошин. Она не знала, но, похоже, чувствовала, что в тот день со мной что-то было явно не в порядке, и старалась повидаться со мной.
На моем лице расплылась широкая улыбка, и я заключила ее в крепких объятиях.
— Ки-ки, — сказала Мари сдавленным голосом. — Знаю, ты скучала по мне, но мне нечем дышать!
Я отступила назад, выпуская ее, осматривая с ног до головы. Мари была одной из самых красивых девушек, которых я когда-либо видела. У неё темные волосы, карие глаза и самая красивая кожа. Мари так и не смогла смириться с тем, что соседский ребенок насмехался над ее носом. Она зацикливалась на том, что, по ее мнению, в ней было не так, вместо того чтобы думать обо всем, что было в ней так. А с ней было все хорошо.
Но я всегда судила о том, как у нее идут дела (потому что она никогда не говорила мне об этом) по тому, насколько худой Мари выглядела. Она всегда выглядела так, будто ее следовало бы откармливать несколько дней подряд.
— Я давно с тобой не виделась, — сказала я, стараясь не выдать своего беспокойства. С ней это было хрупкое равновесие. — Где ты была?
Мари поправила старый кожаный рюкзак, который она повсюду носила с собой, прежде чем заправить выбившуюся прядь волос за ухо.
— То здесь, то там, — усмехнулась она.
Сощурилась, глядя на нее.
— Что ты задумала?
— Ничего!
Я тыкнула в нее пальцем.
— Слишком быстро ретировалась!
Мари засмеялась, отчего я заулыбалась. Ее жизнь была тяжелой, и из-за того, что она так упорно не позволяла людям помогать ей, Мари не часто улыбалась или смеялась. Ее отказ от помощи иногда расстраивал меня до слез.
— Нет, — протянула она. — Ничего не происходит. Твой детектор бреда явно не работает. Тебе стоит обратиться к специалисту, чтобы он его починил.
— Вряд ли, — парировала я, сделав мысленную зарубку рано или поздно вывести ее на чистую воду. Просто испытала облегчение, увидев Мари. Иногда она пропадала, и когда я была близка к тому, чтобы обзвонить все больницы Нью-Йорка в поисках ее, Мари появлялась. — Где ты пропадала?
— Все пучком, — заявила она, снова поправляя рюкзак, — ты секунду назад спрашивала меня об этом. Но ты же знаешь, я занималась тем же, чем и обычно. Выживала. Работала. Выживала. Мылась. И затем все по кругу.
— Угу.
Я отрицательно покачала головой.
— Что бы ты ни задумала, ты знаешь, что, в конце концов, тебе придется признаться.
— Лучше уж поздно.
Ее усмешка показалась чересчур широкой. Затем Мари пожала плечами.
— Кажется, я никогда не пропускаю этот день, верно? Это немного странно. Как будто мой внутренний магнит притягивает меня сюда. Может быть, потому что Джослин и Папаша взяли меня к себе примерно в это время.
— Да, — сказала я, отворачиваясь от нее и беря шляпную коробку со своего видавшего виды туалетного столика. Он принадлежал моей бабушке. — Может быть, так и есть.
— Куда ты собралась? — спросила она, делая шаг вглубь комнаты. — Ты так нарядно одета.
— Заступила на смену в модный ресторан. Я могу получить…
— Лишний доллар, — сказал Харрисон, подходя и становясь рядом с Мари.
Я посмотрела на них обоих. Харрисон не мог оторвать глаз от Мари. Когда я впервые познакомилась с Мари, брат тогда тоже увидел ее впервые, и иногда мне стоило большого труда заставить его оставить ее в покое. Мне приходилось закрывать дверь в свою комнату, чтобы он не мешал нам, когда мы были моложе. Харрисон приклеил ей жалкое прозвище Стрингс и относился к ней также, как ко мне. Как к сестре.