В. Коваленко привлек в союзники, как упомянуто, Мурада Аджиева. "Этноисторик" Мурад Аджиев едва ли не самый плодовитый и печатаемый в НГ автор, во многом определяющий ее "историософию". Правда, 15.01.94 газета напечатала и отклик на одну статью В. Каждая, где в послесловии затронута и последняя публикация этноисторика "О "москальских вотчинах" в России" (НГ, 11.01.94). Каждая "предварительно" оценил статью как "галиматью, насквозь пропитанную какой-то патологической ненавистью к русской истории и вообще ко всему русскому" и пообещал к ней еще вернуться. А уже 21.01 редакция опубликовала гневное в духе Новодворской письмо О. Беляевской, которая возмущена непоследовательностью редактора В. Третьякова, позволившего опубликовать какую-то критику на великого ученого, участника международных конференций и создателя новой неопровержимой концепции русской истории. О. Беляевская обвинила Каждая в полном невежестве, незнании работ каких-то археологов, доказавших, что кипчаки уже в IV веке заняли Причерноморье и т.п. Одна неточность у Каждая действительно есть: в 1036 году Ярослав разбил под Киевом печенегов. Половцы же появятся у границ Руси в 50-е годы, и борьба с ними займет вторую половину XI века и весь XII век. И хотя многие русские князья женились на половчанках, набеги это не предотвращало до тех пор, пока - уже в XIII веке - половцы, как ранее торки, берендеи и часть печенегов, не начали тяготеть к Руси, отдаляясь от своих восточных родичей-кочевников.
С М. Аджиевым можно согласиться в том, что историю многократно переписывали и нынешнее ее переписывание, может быть, самое беспринципное. Но автор утверждает, что так на Руси было всегда, причем только в России. И Карамзин, и Соловьев, "и все другие российские историографы были государственными мужами, такими же зависимыми, как советские академики-поденщики. Они все одинаково писали историю государства российского - под неусыпным оком цензуры". В любом курсе историографии автор мог бы найти указания на зависимость историка от определенной социальной среды (иногда в вульгаризированной форме). Социальный заказ в той или иной степени давил на многих историков. Тот же Карамзин в душе был республиканцем (и в литературных произведениях тоже), а историю писал в жестко монархическом ключе. Только делалось это не по заданию правившего монарха, а в поучение ему (разумеется, в более достойном виде, чем наши "интеллигенты", призывавшие президента не бояться лить кровь какого-то "быдла"). Летописи автору лучше бы было не трогать. Ему представляется, что на всю Русь была одна-единственная летопись, составленная по заданию властей, которую по заданию властей же из века в век переделывали. Борьба идей, борьба разных земель, племен, княжеских династий была всегда, летописи (разных городов, монастырей, епархий, княжеских домов) в той или иной мере отражали эту борьбу, и задача исследователей и заключается в том, чтобы понять, вокруг каких идей и почему шла эта борьба.
Оставим в стороне и вопрос о гуннах IV столетия. Это большая и далеко (вопреки страстному монологу О. Беляевской) не решенная проблема. Гунны в Причерноморье известны источником со II века. Около 160 года их упоминает здесь Дионисий Периегет. Чуть позже Кл. Птоломей помещает их между бастарнами и роксаланами у берегов Борисфена (Днепра). А означает это, что гунны изначально были в числе главных создателей черняховской культуры (II - IV вв.): они здесь ранее готов. Археологи обратили внимание на близость "больших домов" черняховской культуры с более ранними у Северного моря. Но, видимо, вне поля зрения их остались источники, свидетельствующие о том, что одно из главных фризских племен (побережье Северного моря) называлось "гуннами". Его хорошо знают северные сказания, в частности, сага о Тидреке Бернском. Этноним "гунн" в уральских языках просто "муж, человек". Имена с этим корнем широко распространялись по северу (Гуннар, Гундобад, Гунильда и т.д.). У Иордана (VI в.) Днепр носит название Гунновар - река гунов. "Вар" - одно из коренных индоевропейских обозначений воды (отсюда варины, варанги, варяги в значении поморян). "Аттила" также имя индоевропейское (в значении "отец, батюшка"). Оно и до сих пор живо не только в Венгрии, но и, скажем, в Шотландии. Да и другие имена гуннов дают некую смесь индоевропейского и уральского, причем, Иордан и имена готов считает "гуннскими".