Заглох!» — восторженно воскликнула Светка и прибавила шагу, заставив и Никиту напрячь последние силы. Так, на этом душевном подъеме, они прошли еще полчаса, пока не добрались до просторного заболоченного лога, посередине которого была настоящая топь. Гать обрывалась на берегу небольшого озерца, которое, судя по всему, образовалось совсем недавно, после того, как туда провалился тягач с прицепом. Тягач уже полностью скрылся под водой, а вот часть заднего борта прицепа еще торчала из озерца. Сундуков над водой не просматривалось, но Светка была убеждена, что они из кузова никуда подеваться не могли, и хотела даже в воду полезть. Однако вспомнила, что сундуки из колодца поднимали краном, и им вдвоем и даже втроем, если подключить Ежика, ни одного сундука достать не удастся. К тому же провалившийся тягач, разбередив топь, уходил все глубже под воду, в полужидкий ил, под которым был еще один или несколько слоев воды. Уже через пару минут задний борт прицепа исчез с поверхности воды. Никаких признаков того, что угонщики выскочили из кабины и прячутся поблизости, не было. Светка сочла, что их Бог наказал.
Как ни странно, несмотря на то, что клад ушел в болотные прорвы, Булочка успокоилась и даже радовалась, что клад далеко не убежал, и надеялась, будто ей удастся его вытащить из болота. Эта версия устроила.
Благополучно добравшись на «Черный полигон», они застали там Ежика и Серого, которые дожидались их возвращения, а заодно стаскивали в яму, оставшуюся после изъятия сундуков, трупы Гериных подручных.
Потом, на бывшей крыше одной из землянок мародерского лагеря, превращенной в плот, доплыли до палатки, разбитой перед выходом на «Черный полигон». В палатке обнаружили совершенно пьяную Люську, которая жгла костер и отогревала тоже пьяненького и очень ослабевшего Василия Михайловича Ермолаева. Вот только тут Никите удалось с ним наконец-то встретиться и поговорить.
После того, как Ермолаев получил от Никиты письмо, старик очень растрогался. Само собой, что старик согласился принять Никиту и рассказать все, что знал об отце. Но поскольку отца своего он, по собственному признанию, «и дня живым не видал» (может, и видал, но не помнил), то полез на чердак за старыми альбомами.
На чердак в доме Ермолаевых, построенном еще Михаилом Петровичем, вела крутая деревянная лесенка с перилами. А под одной из ступенек, пятой снизу, большевик-подпольщик Ермолаев устроил схоронку, куда прятали всякую нелегальную литературу. Внешне ступенька ниче от остальных не отличалась, но был один хитрый гвоздик пружинкой, находившийся под ступенькой с нижней стороны, а потому совсем незаметный. Отжав этот гвоздик можно было открыть ступеньку, как лючок.
Ни сам Василий Михайлович, ни его мать, Антонида Васильевна, ничего о схоронке не знали. О тайнике знали только несколько большевиков, работавших с Ермолаевым в подполье. Да еще он рассказал о нем уже во время гражданской войны своему ординарцу Егору Демину, когда была угроза захвата города белыми. Василий Михайлович узнал о схоронке случайно, зацепившись за тот самый гвоздик, когда собирался лезть на чердак.
Увидев старые бумаги, Василий Михайлович очень обрадовался — будет чем удивить московского гостя. Нацепил стариковские очки и принялся рассматривать.
При этом самым первым он нашел письмо Егора Демина, в котором тот, обращаясь к Степаниде Егоровне, объяснял, почему, спрятав в ермолаевскую схоронку захваченный у убитого Евстратова дневник, никому о нем не говорил.
Прочитав письмо, Василий Михайлович хотел тут же показать его соседке.
Как-никак послание дочери от покойного отца. Однако, боясь, что бабка Егоровна расчувствуется и разволнуется, не показал, а просто сообщил. Он очень хотел сперва дождаться Никиту.
Младший Корнеев приехал к нему днем, часа в четыре, привез кое-какие продукты. И денег не взял, сказав, что это в порядке гуманитарной помощи от фирмы. Но чаю попить не отказался. Вот тут-то за разговором Ермолаев и поделился радостной вестью о том, что из Москвы «ученый» приезжает, а он ему в «подарок» преподнесет новые документы о Михаиле Петровиче и о кладе.
У Корнеевых уже не спросишь, как они принимали решение, сам ли Сережка додумался похитить старика или решил сначала проконсультироваться с папашей.
Прикинули, что Никита может забрать у старика бумаги и увезти в Москву, после чего сюда нагрянут археологи, которые близко не подпустят к кладу каких-либо посторонних. И решили похитить Ермолаева.