– Типа тебя?
– Угу. Только очередь ещё не дошла, как и до тебя, кстати. Пока основная версия – отказ М-реактора.
– Понятно.
Даша поморщилась.
– Да, конечно, понятно, что притянуто за уши, – сказала она. – Но это пока.
– Я абсолютно точно знаю, что М-реактор был заглушен за десять мегаметров до финиша, как и положено по инструкции. Реактор и есть корабль. И разрушаться он начал с хвостовой части, с кормовых дюз.
– Откуда ты знаешь?
– Туда пришёлся удар…
– Какой удар? Ты о чём, Илай?
– Даша, скажи, ты знаешь что-нибудь о проекте увеличения скорости обращения Марса и увеличения его массы?
Даша пожала плечами.
– Слышала, но сама не занималась, там департамент изысканий под себя всех подмял.
– Странно. Такой проект, а учёные им не занимаются.
– Учёных там хватает, просто у нас своих дел выше крыши. А тебя он с чего заинтересовал?
Я быстро пересказал разговор со Шмидтом. Даша поморщилась.
– Подождут, – отрезала она, едва я закончил. – Особенно Герд. И не уводи разговор. Какой такой удар по кораблю?
Я пощёлкал пальцами.
– А где?..
Даша протянула чип с тянущимися почти неразличимыми волокнами нейросвязи из псевдоплоти.
– Это? Держи!
Так, сейчас узнаем.
Я поднёс его к нейрогнезду приёмной консоли под ближайшим экраном. Усики псевдоплоти шевельнулись и скользнули в неразличимые на глаз отверстия, натянулись. Мигнул сигнал работающих VVS, но не погас. И хвала космосу! Я запустил программу.
– Если б не мощности объединённой компьютерной сети Северного полушария, шиш бы у меня что вышло, – бормотал я под нос, глядя на экран консоли. – Вот! Это и был удар.
Краткая картинка визуализации сигнала – пилообразная линия, резко оборвалась в нижней точке, затем эта точка осталась на экране одна, растянулась, заняв всё видимое пространство – по ушам ударил хлопок как бы глухого взрыва, и исчезла. Сбоку мигнула надпись: 1.855094832448 x 10+43
– Замедленная Планковская секунда.
– Илай, – запротестовала Даша, уставившись в экран, – теории Планка хороши для расчётов, но пользоваться ими в жизни просто нельзя! Как невозможно, чтобы обычный нейрочип записал сигнал, длившийся одну Планковскую секунду, а наша компьютерная сеть сумела его просчитать.
– Ты плохо относишься к марсианской сети, она если и уступает земной, то немного. Именно сюда последнее время поступают всё новые разработки и «железа» и программ. А по поводу чипа ты права, он не сумел бы записать столь краткий импульс. Но он придаток-передатчик к человеческой нервной системе, а организм человека, как доказали последние исследования, отмечает всё, что происходит вокруг него. Человек сам часть вселенной.
– Угу, только почему-то летать мы не можем и…
– Я говорю не том, что можем или не можем, – оборвал я Дашу, та недовольно надула губы. Очень мило, кстати. – А о том, что импульс, неосознанно отмеченный даже не мозгом, организмом, сутью, чип записал из меня. А дальше – дело техники.
– Хорошо, – сказала Даша сухо, – то есть, эта точка, – она ткнула пальцем в экран, – модулированный сигнал? Крик планеты во вселенную? Это и был удар по кораблю? По-твоему, это доказательство?
Я вздохнул.
– Нет, конечно. – Пятно на экране чуть подрагивало и пыталось вытянуться в чечевицу, сплющиваясь по краям, и тут же возвращалось в прежнюю форму. – Возможно, доказательства есть в обломках «Дайны М», вернее, в остатках её компьютерной сети. Чёрные ящики, как бы.
– Какие нынче чёрные ящики? С чего ты взял? Сам говорил, что в аварийной ситуации отключаются все источники передач, записи или связи.
– Они и отключились. После. А до этого сеть фиксировала записи чипов и команды, и пассажиров. «Дайна М» попала под удар этого сигнала или луча, или выплеска, если хочешь. И лагерь вахтовиков... Что, если он угодил под гипотетический сигнал, и людей затянуло в Планковскую секунду. Отсюда и все несоответствия.
Я вздохнул. Кажется, следовало бы подлечиться. То есть – явно. У психиатра. Но всё-таки…
– По-моему, зря забрали людей из посёлка. Их организмы сейчас ведут временномй отсчёт в Планковском времени. Тела здесь, разум там. Остаётся уповать лишь на сбалансированность модуляции импульса, и надеяться, что в нём уже заложен возврат к исходному состоянию.
– Чего ради? Ещё скажи ещё, что и корабль восстановится с нашими сердечниками. – Вот злюка! – И почему тогда корабль не попал в Планковское время? И люди с корабля? И ты?
Хороший вопрос.
– Потому что под удар попала только часть корабля. Импульс прошил кормовые дюзы и двигательный отсек, после чего корректировка курса стала невозможной. У нас. В Планковом времени курс мог корректироваться, но поскольку основная часть корабля находилась в стандартном времени…
– Я поняла, – медленно сказала Даша. – Что ж, определённое безумие в этом есть. А как подогнать под твою теорию штолен-проходчиков? Почему они все попали под импульс? Шеренгой стояли?
– В ряд! – огрызнулся я. – Даша, ты слишком многого от меня хочешь!
– Но это ведь тебе приспичило экстраполировать происходящее, – заметила Дарья.
– Предложи что-нибудь другое, буду рад.
Даша молчала.
– Ладно, – сказал я, не дождавшись ответа. – Возможно, штолен-проходчики попали под удар ещё не импульса, а зарождения импульса. Они разбили базовый лагерь в месте, куда стягивалось всё, что было необходимо для прокола, не забывай.
– А наземный посёлок?
– Это уже продолжение. Церну с подельниками очень не повезло.
– Скажи ещё, что не просто не повезло и что штолен-проходчики живут в опережающем времени и соответствующе программируют…программировали автоматику, которая срабатывает в настоящем.
– Не в опережающем времени – в застывшем в будущем кванте Планковской секунды. И живут не физически, просто так воспринимает их мозг.
– Полный бред, – резюмировала Даша. – Я уж не говорю о невозможности физического проявлении Планковской секунды, где одна её часть находится в будущем, а часть – в настоящем. Но допустим! Но люди-то так существовать не могут. Они погибнут.
– А поверить, будто некая группа желает захватить власть на Марсе, разве не казалась бредом, пока не объявился Церн.
Я помолчал, собираясь с мыслями.
– А проходчики…вдруг ты права, – «Спасибо! – саркастически заметила Даша, – и сознание их как раз и проявляется в точке будущего…мм…F-point, а подсознание – в настоящем, P- point. Вкупе со всеми рефлексами. Они безусловно погибли бы через какое-то время, но тут вмешались мы с тобой.
– Уверен?
Я ни в чём не был не уверен, а слушая себя, удивлялся, как это Даша ещё не вызвала санитаров из ближайшего мед-центра.
– Толку от моей уверенности… В общем, – я помялся, – мне нужен МОУ.
– Что? – Даша аж поперхнулась. – Зачем?
– Добраться до обломков «Дайны М». И вскрыть память компьютерной сети.
– Да какой сети? О чём ты говоришь!
– Даша, – сказал я успокаивающе, – практически все пассажирские корабли это, собственно, большие компьютеры с дюзами. В них нет единого компьютерного центра и выделенного хранилища памяти.
– Большое в малом, – недовольно пробурчала Даша.
– Вот именно. Киберсеть любого корабля это кластерная гроздь, и каждый кластер хранит всю информацию полёта. До аварии и во время её. Там должны быть доказательства существования импульса. Я рассчитал, группа обломков вернётся к Марсу в 23.15 по времени Северного полушария. Её сейчас отслеживают здешние обсерватории.
Даша покрутила пальцем у виска.
– Ты представляешь, какая у них скорость? И это только со стороны кажется, будто они движутся одинаково…
– Пятьдесят тысяч километров в час, – вставил я. – Тринадцать тысяч и сколько-то там метров в секунду.
Но Даша не сбилась.
– Тринадцать тысяч девятьсот, точнее, восемьсот восемьдесят восемь и восемь. Причём одни летят чуть быстрее, то есть, одни опережают другие. Угодить в этот рой, всё равно, что попасть под обстрел. И я не уверена, кстати, что модулю по силам такая скорость.