— Их цивилизация прошла эпоху поисков и изобретений, которая продолжалась, возможно, даже больше, чем миллион лет. Они изобретали ради самого процесса изобретения. Они старались не подпускать человека даже близко к своим открытиям, а сами, в свою очередь, пользовались только тем, что позволяло им жить в комфорте и покое. Например, вот этой громадой, — Джаффа указал на гудящий механизм посреди второго купола. — Это устройство согревает их и снабжает энергией. Они подключены к этой махине, как утюги к электропроводке, она-то и поддерживает жизнь в телах, в то время как разум свободно разгуливает по времени и пространству.
В черных глазах Штрома сверкнуло странное пламя, и он вдруг зачарованно прошептал: «Как бы я хотел к ним присоединиться… Пусть даже очень ненадолго…»
Все это время Рик ждал именно такого мгновения: когда мозг Штрома отвлечется на что-нибудь постороннее, прекратит слежку за мыслями Ричарда Гунна Укхардта. И вот сейчас Рик понял, что разум его противника устремился в далекие миры вслед за Мыслителями. И Рик, как кошка, прыгнул в ноги своему врагу.
Штром отреагировал очень быстро: луч бластера сверкнул, но только слегка обжег спину
Рику, который ухватился за штанины комбинезона Джаффы и рванул их на себя изо всех сил. Шторм рухнул спиной на ступени. Луч бластера начал сверлить ледяной потолок.
Рик уперся ногой в ступеньку и толкнул свое тело вперед и вверх; еще мгновение, и он всей своей тяжестью навалился на противника, вцепившись в бластер.
При падении Штром сильно ушибся, это причинило ему острую боль, но из строя не вывел. Он отчаянно сопротивлялся, призвав на помощь весь свой опыт гладиатора. Он начал бить ногами и свободной рукой, стараясь попасть Рику в пах, или в горло, или в глаза. Рик никогда не страдал от недостатка силы, но на этот раз Штром оказался не только опытнее его, но и сильнее. Он остервенело колотил своего противника, и у Рика из глаз снопами сыпались искры. И все же Рик бульдожьей хваткой держался за руку, в которой противник сжимал оружие.
Обнаженное тело Рика извивалось как змея, все его мышцы превратились в сплошной напряженный ком, он принимал удары, скрипел от боли зубами, но оружие не выпускал. В этот момент для обоих весь мир сконцентрировался в одном-единственном предмете — в бластере. Свободной рукой Рик нащупал большой палец противника. Палец начал отгибаться и в какой-то момент вдруг с хрустом резко отошел назад, неестественно далеко назад. Теперь у Штрома вместо большого пальца висел на сухожилиях кровавый обломок. Штром издал вопль, похожий на ржание раненной в бою лошади. В этот момент бластер перешел к его противнику.
Завладев оружием, Рик попытался оторваться от врага и вскочить на ноги, чтобы сразу же воспользоваться бластером, но Штром, улучив момент, нанес ему сильный удар ногой в живот. Рик кубарем скатился по ступенькам и скорчился у основания лестницы, пытаясь восстановить дыхание. Все его внутренности выворачивало наизнанку. А бластер, борьбе за обладание которым было отдано столько сил, уехал по хрустальному полу далеко в сторону.
Штром медленно, с явным усилием встал на ноги. Он внимательно осмотрел свою изуродованную руку, вынул здоровой рукой из кармана носовой платок и, помогая себе зубами, перевязал рану. Затем он привалился плечом к стене, и его начало рвать.
А у подножия лестницы Рик, всхлипывая и изрыгая проклятия, пытался встать хотя бы на четвереньки, но это ему плохо удавалось. Штром взглядом нашел бластер и прикинул расстояние до него. Бластер лежал довольно далеко от его противника, и тому, в его нынешнем состоянии, понадобилось бы несколько минут чтобы добраться до оружия. Эти расчеты, видимо, вполне удовлетворили Джаффу, и он на нетвердых ногах стал неспеша спускаться в лабораторию.
Рик заметил, что там, в углублении какого-то механизма, достаточно тяжелого и устойчивого, чтобы его нельзя было раскачать, лежала Майо, связанная, с кляпом во рту. Но сейчас способность говорить ей была ни к чему: ее глаза вполне понятно высказывали все, что она думала о Джаффе.
— Жаль, что тебе никак не послать воздушный поцелуй своему другу на прощание, — заметил Штром с ухмылкой. — Скоро от него ничего не останется.
Он порылся в большой груде различных приборов, которые, очевидно, были специально отобраны и ждали, когда их погрузят в вертолет, и достал небольшое устройство. Оно выглядело совершенно безобидно: треугольная пластинка из слабо светящегося металла, с прикрепленной к ее середине небольшой призмой.
Джаффа Штром и сам толком не знал, как работает это устройство. Скорее всего, прибор улавливал какие-то космические лучи, а призма определенным образом превращала их в мощный концентрированный луч. Но зато Штром отлично знал результат действия этого прибора. Он осторожно взял штуковину левой рукой, положил на рычажок управления указательный палец и направился обратно к лестнице.
А в это время Рик уже подбирался к бластеру: ему осталось проползти всего каких-то пару метров. Штром с ласковой улыбкой наблюдал за его отчаянным барахтаньем, а потом плавно нажал на рычажок. Вокруг призмы сразу возникла светящаяся паутинка. Джаффа направил один из углов основания прибора на бластер — ослепительная вспышка, и металл рассыпался в пыль. Бластер просто исчез!
— Рикки! Мальчик мой! — негромко окликнул противника Штром.
Рик повернул голову в его сторону. Огромная машина в центре зала продолжала ровно и мирно жужжать. Мыслители, очевидно, были погружены в свои космические сны и не имели ни малейшего желания отрываться от них, чтобы посмотреть на корчащегося в их усыпальнице голого человека и на триумфально стоящего на хрустальных ступеньках черного гладиатора.
— А ведь ты не сможешь меня убить, — почти беззвучно, одними губами прошептал Рик.
Но Штром только рассмеялся в ответ и снова нажал рычажок на смертоносном аппарате. Однако Рик сумел увернуться. Он даже не подозревал, что у него осталось столько сил. Наверное, у него просто не было выбора: не сумеешь увернуться — и ты мертв. А умирать он вовсе не собирался: он пришел сюда совершенно не для этого. Он откатился в сторону, а паутинный луч прошел совсем рядом с ним и прогрыз в полу извилистую дорожку.
Рик оказался около ряда колпаков и поспешил спрятаться от Штрома за ближайшим. Прозрачные саркофаги стояли прямо на полу, не оставляя внизу ни малейшего просвета, и тем самым обеспечивали вполне сносное укрытие. Джаффа, конечно, представлял, где примерно находится его жертва, однако точно прицелиться не мог.
— Ладно, Рик, поиграем в прятки, — согласился Штром.
Он с ожесточением полосовал лучом по саркофагам, и те разваливались на части, а вместе с ними разваливались и тела Мыслителей. Никто из Мыслителей при этом даже не пошевелился, видимо, слишком далеко отсюда находилось их сознание, и его не очень беспокоила судьба этих бренных тел. Рик играл свою роль, инстинктивно выбрав оптимальное сочетание безрассудной отваги и тонкого расчета. Он оставался на одном месте до тех пор, пока смертельный луч не подбирался совсем близко к его убежищу, и тогда откатывался в сторону или просто скользил по гладкому хрустальному полу. Каждый раз он уворачивался в новом направлении, выбирая его совершенно произвольно, и появлялся в поле зрения Штрома лишь на считанные доли секунды. Может быть, стреляй Штром с правой руки, он бы и сумел поразить цель в одно из таких мгновений, но его правая рука вышла из строя.
Из собственного опыта Рик знал, что удача никогда не бывает бесконечной. Его очень раздражало еще и то, что он чувствовал себя беспомощным: голый, с пустыми руками…