— Ты молодец, Наташа, — снова восхитился Владимир. — И счастливая. К тебе все лучшее само идет в руки. Например, я.
— Какая самоуверенность!
— Ты безусловно добьешься своего. Но и я кое-что сделал. Вот погляди: почтенный старичок, с которым я свел дружбу, нашел одну из самых редких карт.
Он протянул ей маленький полуистлевший свиток. Наташа развернула, посмотрела и всплеснула руками:
— Где ты достал? Древний рельеф планеты, составленный в эпоху Манья-Хор! О тех временах говорится лишь в легендах. А здесь чертежи сделанный уверенной рукой.
— Да, старинный документ. Его нашли случайно среди церковных книг.
— Смотри, — в восторге говорила Наташа, — неизвестный автор уверенно обозначил горы! Они сплошным кольцом охватывают место, где ныне расположена равнина…
— Элизиум! — докончил Владимир.
— Вот именно! Едем, Владимир, едем!
Наташа светилась от радости. Интуитивные догадки подкреплялись теперь документальными данными. Поездка приобретала новый смысл, возникали определенные надежды.
Ехать решили утром на другой день. Еще с вечера Владимир подготовил все необходимое и проверил машину. Поездка была рассчитана на неделю, не больше. Путешественники предполагали все время находиться в экваториальной зоне, удаляясь к северу не более чем до 30 параллели. Аккумуляторы обеспечивали запас энергии на 15 тысяч километров, а по маршруту в оба конца намечалось проехать не более 5 тысяч километров.
Утром после завтрака Владимир сел за руль, Наташа поместилась рядом. Паршин и Индира вышли их проводить. Здесь были также Янхи и весь персонал, который обслуживал космонавтов. От охраны Владимир отказался. Зная его силу, смелость и находчивость, Янхи не настаивал.
Машина была намного меньше, чем ушедшая в район полюса. Это был обычный вездеход, переоборудованный в расчете на пассажиров более высоких и плотных, чем марсиане. В кабине, несмотря на багаж, было просторно и удобно. Подробная карта местности и компас позволяли ехать уверенно.
Безоблачное небо означало сильный мороз. Земной термометр показывал 65 ниже нуля, когда машина вышла на открытую равнину. Ветер дул навстречу, выл и бесновался, но могучий двигатель легко увлекал вездеход даже против ветра.
Смотря вперед, Владимир не заметил, что далеко слева появилось небольшое облачко пыли, какое поднимается за быстро идущим автомобилем на проселочных дорогах, если давно не было дождя. Это облачко передвигалось заметно скорее, чем вездеход космонавтов, и скрылось за горизонтом в том же направлении, куда они ехали.
Для глаз путешественника в окружающем их пустынном ландшафте не было ничего интересного: голая равнина, кое-где поросшая чахлыми голубовато-зелеными кустиками, желтые пески, иногда серые или красноватые глины. Местами ветер дочиста вымел песок. Тогда обнажались коренные породы темно-серого цвета или же пестрые граниты. Зверей в этой части Анта почти не встречалось. Они держались в более плодородных зонах. Бурая песчаная поземка тянулась понизу. Солнце висело еще невысоко на лиловом небе. Пылающий диск просвечивал через сиреневую вуаль. Предметы не отбрасывали заметных теней. Так продолжалось несколько часов.
Однако Наташа не скучала. Острый глаз геолога видел за внешним однообразием немало такого, чего не замечали другие. Она как бы видела здесь высокие горы, некогда поднимавшие к небу свои скалистые вершины. Теперь от них остались только гранитные массивы, еще не до конца стертые безжалостной рукой времени. Жалкие кустики, будто вырезанные из жести, хрупкие и блестящие, представляли остатки могучих лесов, покрывавших склоны окрестных гор.
А Владимир, привыкший к быстроте, гнал машину по замерзшей равнине на предельной скорости. Вездеход иногда вздрагивал на ухабах, кабина мягко покачивалась на упругих рессорах.
Было далеко за полдень, когда Владимир устал и потребовал сделать привал. Они остановили машину и вышли, чтобы размяться после долгого сидения. Среди песков повсюду торчали угловатые обломки скал. Их некогда острые грани были обточены ветрами, сглажены и округлены.
Решили согреть чай, чтобы пополнить обед, заключенный в термосе и пока горячий. Дул ветер, и костер пришлось разводить между крупными камнями. Пока Владимир собирал сухие ветки голубого кустарника и разводил огонь, Наташа бродила вокруг, рассматривая местность. Ветры дули здесь преимущественно в одном направлении — с востока на запад, подолгу и упорно. Они обточили камни, придали им некую общую схему: пологий склон, обращенный к востоку против ветра, и крутой обрыв на запад. Пески лежали волнами, схваченные морозом. Местами среди камней они скапливались большими массами вроде барханов — неотъемлемой части пейзажа земных пустынь. Кое-где, наоборот, пески не задерживались, а уносились дальше, обнажая коренную породу.
Владимир следил за огнем, но временами поглядывал и на Наташу. Она отходила все дальше и дальше, то и дело наклоняясь и разглядывая почву. Чай закипел скоро. Владимир хотел позвать жену, но она уже спешила обратно, явно взволнованная.
— Володя! — еще издали кричала она. — Володя, смотри, какая находка!
Голос ее был чуть слышен в разреженной атмосфере, но выражение лица говорило о сильном волнении. Наташа бросила к ногам Владимира порядочную глыбу светло-серого камня.
— Что это? — спросил Владимир.
— Вспомни хорошенько!
— Серая плошка! Осадочные породы?
— Вот именно, — подтвердила Наташа. — И мы с тобой развели костер не где-нибудь, а на берегу бывшего моря. Оглянись кругом и подумай.
Теперь и в глазах Владимира ландшафт приобрел иное содержание. На месте холодной песчаной пустыни, усеянной обломками скал, он живо представил себе прибрежную зону мелководного моря, где древний ил медленно осаждался на коренные породы, еще прежде изъеденные ветром.
По мере того как Наташа рассказывала, совершенно отчетливо развертывалась картина длительной эволюции поверхности Марса в этом месте.
Вот самые древние периоды, когда здесь лежали сплошной массой застывшие потоки лавы. Из нее и создалась основная порода, содержащая железо. Шли века, из них складывались тысячи и миллионы лет. Кислород атмосферы окислял изверженные породы, придав им красно-бурый оттенок. Ветры, влага, разогревание голых скал под лучами Солнца и быстрое охлаждение по ночам вызвали их растрескивание, разрушение. Первичный монолит разделяло? на глыбы разных размеров и форм. Струи песка, проносясь между осколками, истирали, шлифовали их, придавали камням самую затейливую форму. Одновременно происходило медленное опускание материка. Во впадине собиралась вода, которой еще была богата атмосфера Марса. Так возникло мелководное море, где постепенно развивалась органическая жизнь. Растительные и животные остатки опускались на дно, миллиметр за миллиметром нарастал их слой. Каменные рифы, созданные из первичных пород, испытывали удары морских волн, которые по-своему изменяли формы камня. Затем?.. Затем наступили холода, море замерзло.