Можно представить, какие страдания вызывала у чувствительного Пруста грубость товарищей, которую ему никак не удавалось преодолеть. Молодого человека явно сбивало с толку то, что чем более любезным и искренним он становился, чем более элегантные письма он посылал, тем вызывал большее отторжение. В романе «Жан Сантей» Пруст даст подробный анализ конфликтных взаимоотношений главного героя с друзьями в лицее, анализ, который помогает понять чувства самого писателя: «Отсутствие его друга Анри де Ревейона длилось долгий год, в течение которого в классе у Жана совсем не было друзей, но было несколько врагов. Это была небольшая группа из трех самых умных мальчиков класса. […] Они почти никогда не здоровались с ним, насмехались над ним, когда он говорил […]. Жан, которому их ум внушил большую симпатию, был крайне разочарован, хотя и без малейшего озлобления. […] Он не понимал, что эта необходимость в симпатии, эта болезненная и слишком тонкая чувствительность шокировала как лицемерие, раздражала, поскольку казалась притворством молодым людям, у которых равнодушие более холодной натуры удваивалось жестокостью их возраста».
Со временем все эти подростковые страдания, конечно, забылись: если в «Жане Сантее», первом романе Пруста, еще остались следы конфликтов с товарищами по лицею, то в романе «В поисках утраченного времени» вся эпоха, связанная с периодом учебы, полностью отсутствует. Сложности во взаимоотношениях с друзьями заменены описанием более благополучно развивающейся дружбы с очаровательным Робером де Сен-Лу.
Отметим всё же, что причиной непонимания Пруста друзьями была не только их неспособность оценить тонкие эмоции будущего писателя. В поведении Марселя за внешней мягкостью скрывалось стремление контролировать другого и манипулировать им. Например, Фернан Грег дает такое критическое описание того, как Пруст вел себя с близкими ему людьми: «Он обладает […] окутывающей вас доброжелательностью, которая, несмотря на совершенную внешнюю пассивность, очень активна. У него вид человека, который дает, хотя он берет […]. Так как он любит своих друзей меньше, чем он обожает самого себя в них, он немедля их бросает ровно с той же необыкновенной легкостью, с какой ему ловко удалось привязать их к себе […] он умеет найти чувствительную струну любого тщеславия. […] Он обладает не просто красотой, изяществом, остроумием или интеллектом, у него есть все эти качества, вместе взятые, что делает его самого в тысячу раз более любезным, чем его самая гениальная лесть».
Двойственная, манипулятивная природа дружеских привязанностей Пруста видна и в ответах на анкету, которую будущий писатель заполнил в возрасте двадцати лет. Главной чертой своей личности он называет «необходимость быть любимым и, точнее, необходимость, чтобы его ласкали и баловали больше, чем восхищались». В своих друзьях он ценит способность быть нежным с ним, но только в случае, если они достаточно изысканны, «чтобы нежность имела ценность». Занятие, которому он отдает предпочтение, — «любить». Достоинства, которыми он хотел бы обладать, — это «воля и способность соблазнять».
КЛАСС ФИЛОСОФИИ И АЛЬФОНС ДАРЛЮ
Класс философии, последний учебный год в лицее, — это в жизни Марселя Пруста прежде всего встреча с преподавателем Альфонсом Дарлю (1849–1921), который был не менее знаменит среди лицеистов, чем Максим Гоше. Его влияние на творческий путь Пруста значительно: благодаря Дарлю содержание произведений Пруста обогатилось философской составляющей, которая всегда не менее глубоко разработана в его творениях, чем психологическая и социальная. В предисловии к сборнику «Утехи и дни» Пруст вспомнит об учителе, «чья вдохновенная речь» породила в нем способность мыслить. О своем преподавателе Пруст думал и во время работы над романом «В поисках утраченного времени», в одной из рукописей которого он запишет: «Ни один человек никогда не оказывал на меня такого влияния (как Дарлю […])». Воздействие было тем более сильным, что Пруст занимался с преподавателем в частном порядке во время учебы в университете на философском факультете и даже сопровождал его после уроков, чтобы обсудить тот или иной волновавший его вопрос.
Альфонс Дарлю получил пост преподавателя философии в лицее Кондорсе в 1885 году. Как и многие другие учителя, он проявил себя за рамками своей педагогической деятельности, основав в 1893 году «Журнал метафизики и морали», который и до сего дня издается Французским философским обществом. Правда, он публиковал свои собственные статьи не часто, но они всегда были посвящены проблемам современности. До нас дошло описание одного из его уроков, сделанное инспектором Жюлем Лашелье, который посетил лицей в 1889 году. Целое занятие было отдано докладу одного из учеников. Дарлю периодически прерывал речь учащегося, для того чтобы сделать то или иное замечание, и каждое из них провоцировало настоящую дискуссию, в которой активно принимали участие еще пять или шесть лицеистов. Инспектор был удивлен «рвением воспитанников, их знаниями, проницательностью, их философским духом» и пришел к выводу, что Дарлю «сам размышляет и заставляет размышлять своих подопечных, сам любит философию и вызывает любовь к ней». Как видно из описания инспектора, одним из коньков Дарлю было умение вовлечь молодых людей в обсуждение сложных философских вопросов. Перед шармом учителя не устоял и Марсель Пруст. На следующий же день после первого урока философии он написал Дарлю письмо-исповедь.