Блестящие светские выходы графини прячут другую, менее благородную сторону ее существования. Красивую и эгоцентричную Элизабет де Караман-Шиме разрушенные финансы ее семьи заставили выйти замуж за графа Анри де Греффюля. Несмотря на то что она превосходила мужа происхождением, этот богатый наследник банкиров в семейной жизни был невыносим: он не только изменял своей супруге, но и тиранил ревностью, требуя, чтобы она возвращалась со светских раутов не позднее полуночи. Если же Элизабет и ее сестра опаздывали, то на следующее утро он приказывал слугам не подавать им завтрака. Кроме того, по воспоминаниям Фердинана Бака, граф завел порядок, по которому его собственные близкие друзья и друзья графини должны были составлять два непересекающихся круга. Его доверенным лицам не позволялось сближаться с графиней; тем же, кто был вхож к Элизабет, был закрыт доступ в число конфидентов графа. Такое разделение сфер влияния было довольно просто организовать в жилище семейства Греффюль, которое занимало на улице Д’Асторг два особняка, связанные между собой системой галерей.
Элизабет де Греффюль прославилась не только своей необыкновенной красотой, но и исключительной самоуверенностью, граничившей с сумасшествием. С этой точки зрения она могла бы дать фору и своему кузену. Она решилась даже написать автобиографию, которая должна была стать восхищенным «гимном себе». Но прежде чем приняться за работу, она пожелала спросить совета у одного из своих друзей-литераторов. Она послала несколько страниц своих писаний Эдмону де Гонкуру, который, удивленный самовлюбленностью графини и уверенный, что такое издание могло бы только повредить Элизабет во мнении публики, категорически рекомендовал ей избегать обнародования. К сожалению для биографов, графиня последовала совету, а потому известно лишь, что в своей книге она хотела воспеть «безумную, сверхъестественную радость чувствовать себя красивой». Описывая свои посещения оперы, Элизабет де Греффюль рассказывала, что воспринимала всю присутствующую на представлении публику как «толпу восхищенных поклонников», которые не сводили с нее глаз.
Среди многочисленных светских, иногда комических забот Пруст знакомится или ищет способа сблизиться с прототипами трех самых интересных персонажей своего романа «В поисках утраченного времени». Болезненное самолюбие Робера де Монтескью вместе с его интересом к искусству и чувствительностью придадут психологическую достоверность образу барона Шарлюса. Восхищение графа де Греффюля собственной женой и одновременно жестокость по отношению к ней создадут основу парадоксального образа герцога Германтского. Исключительная красота, самоуверенность и сложные отношения с мужем графини де Греффюль будут использованы Прустом для создания герцогини Германтской.
Называя этих персонажей светской хроники прототипами, отметим, что происхождение героев романа Пруста всегда напоминает ризому, корневую систему, распадающуюся на множество нитей: они собирают свои жизненные соки не из одного-единственного, но из множества источников, более или менее важных. Так, самовлюбленность и загадочное очарование графини де Греффюль станут тем каркасом, к которому присоединятся птичьи повадки графини де Шевинье, остроумие мадам Строс, а также элементы, позаимствованные у таких держательниц замечательных парижских салонов, как мадам Лемер, мадам де Кайаве и мадам Обернон.