По короткой лестнице Элену и Сэма провели на второй этаж, где за угловым столиком их уже ждали сияющий Филипп и бутылка в ведерке со льдом. Журналист вскочил со стула и изо всех сил прижал Элену к своей широкой груди. Потом он расцеловал в обе щеки Сэма, уже успевшего привыкнуть к подобному выражению симпатии между мужчинами, усадил их за стол и разлил по бокалам вино.
— Какой чудесный сюрприз! Вы по делам или отдохнуть? Надолго? Где остановились? Нет, сначала тост! — Филипп поднял бокал. — За дружбу!
Наконец он и сам опустился на стул, откинулся на спинку и дал Элене и Сэму возможность восхититься переменами, произошедшими с его внешностью со времени визита в Лос-Анджелес.
Прежде Филипп предпочитал стиль одежды, который сам именовал «наемник-шик»: армейские штаны и куртки, головные уборы цвета хаки и высокие шнурованные ботинки. Его густая черная грива всегда стояла дыбом и, казалось, была незнакома с расческой.
Теперь все это осталось в прошлом, и Че Гевара уступил место Тому Форду. Буйная шевелюра исчезла, и сейчас прическа Филиппа была чуть длиннее трехдневной щетины на его щеках. Одежда поражала элегантностью: черный, облегающий костюм, белоснежная рубашка, расстегнутая у ворота, и сияющие черные туфли. Он выглядел как преуспевающий футболист-модник или человек, только что сбежавший с Каннского кинофестиваля, который как раз проходил неподалеку.
— Заметили разницу? — спросил довольный Филипп и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Я полностью сменил имидж. За него теперь отвечает Мими из редакции. Как вам?
— Не хватает только черных очков и серьги в ухе, — заметила Элена.
— И «Ролекса», — добавил Сэм.
Вместо ответа Филипп задрал рукав и продемонстрировал знаменитый стальной циферблат, водонепроницаемый даже на глубине в тысячу футов.
Сэм в восхищении покачал головой:
— Мои поздравления Мими. Она превратила тебя в икону стиля. Надеюсь, скутер ты сохранил?
— Mais bien sûr.[18] Только на нем и можно передвигаться по Марселю. Но хватит обо мне. Что вы-то здесь делаете? — Он энергично подвигал бровями. — Проводите медовый месяц?
— Не совсем, — уклончиво ответил Сэм, и, пока они пили «Катр Ван», выбранный Филиппом за его «полноту и зеленоватый оттенок», он изложил слегка отредактированную версию своего задания: работа на американское архитектурное бюро; деньги швейцарского банка; главная задача — убедить тендерный комитет, что комплекс трехэтажных жилых зданий нужен Марселю гораздо больше, чем сорокаэтажный отель.
Филипп внимательно слушал, время от времени кивая.
— Да, кое-что я об этом знаю, — сказал он наконец, — и уже пытался договориться об интервью с твоими конкурентами, но они пока предпочитают держать язык за зубами.
— А ты знаешь, кто они такие и что собой представляют?
— Ну, слушай. — Филипп огляделся по сторонам и принял типичную позу журналиста, делящегося конфиденциальной информацией: тело максимально наклонено в сторону собеседника, голова втянута в плечи, голос едва слышен. — Кроме тебя, в тендере участвуют два синдиката — английский и французский. Вернее сказать, парижский. У англичан главный — лорд Уоппинг, бывший букмекер, который при помощи взяток и солидных взносов в кассы главных соперничающих партий добыл себе место в палате лордов.
— Обеих партий?
— Mais oui.[19] В Британии, похоже, только так дела и проворачиваются. Они называют это «беспроигрышной позицией». — Филипп замолчал, чтобы глотнуть вина, и продолжил: — Парижский проект возглавляет женщина, Каролина Дюма. Умна и имеет отличные связи среди политиков. Одно время была заместителем министра, но чересчур хорошо с ним сработалась, о чем узнала его жена. Сейчас работает в «Эйфель интернэшнл», огромной корпорации: строительство, агропром, электроника, а заодно и сеть отелей. Я лично считаю, что шансов у нее мало.
— Почему?
— Она же парижанка, — пожал плечами Филипп так, словно других объяснений и не требовалось.
Официантка, уже давно дожидавшаяся паузы в разговоре, подошла и обратила их внимание на список tapas, перечисленных мелом на черной доске.
В этот майский вечер их оказалось пятнадцать: хамон pata negra из испанской свинины, для производства которого животных откармливают исключительно желудями; икра тунца, спрыснутая оливковым маслом; жареные баклажаны с мятой; тартар из лососины с медом и укропом; жаренные во фритюре соцветия кабачков; артишоки; морской черт; анчоусы и прочее. Сделать выбор было непросто. Наконец, после долгого обсуждения было решено, что каждый закажет по три закуски, а потом — по настоянию Филиппа — местное коронное блюдо: каракатицу с пастой, сваренной в ее чернилах.