— Тогда продолжайте работать. У нас чертовски трудное задание, отношения выяснять будете после. Ясно?
— Так точно, сержант-майор!
— Теперь ты, Поэртена. — Ева развернулась к замершему пинопцу. — Во-первых, запомни раз и навсегда: если ты еще раз скажешь любому сержанту «язви», я порву тебе задницу. Понятно?
— Так точно, сержант-майор! — Поэртена усиленно искал взглядом подходящий камушек, под который можно было бы спрятаться.
— Во-вторых, тебе не помешает выучить парочку новых слов, чтобы заменить «язви» и «жопа». Потому что если я еще раз это услышу, я лично сорву с тебя нашивки и заставлю сожрать. Сырьем. Ты служишь в Императорском особом полку, а не в той крысиной норе, из которой ты выполз. Мы также не употребляем слова «долбаный», «засранный» и тому подобное. В особенности мы стараемся избегать этих слов, когда нас может услышать наш долбаный принц. Объяснить яснее или обойдемся? — закончила она, ткнув твердым, как камень, указательным пальцем в грудь капрала.
Взгляд Поэртены панически заметался.
— Я понял, сержант-майор, — выдавил он наконец, явно не понимая, как ему разговаривать без слов.
— Теперь говори, что в этом тюке, — прорычала она.
— Мои яз... Мои инструменты, сержант-майор, — доложил Поэртена. — Броники сами не починятся.
— Сержант Джулиан. — Косутич обернулась к сержанту, позволившему себе расслабиться, пока начальство пережевывает напарника.
— Слушаю, сержант-майор. — Джулиан немедленно вытянулся в струнку.
— Что вызвало ваше возмущение? У меня создалось впечатление, что вам что-то не нравится.
— У нас жесткие ограничения по массе, сержант-майор, — бодро отрапортовал командир отделения. — Я возражал против некоторых инструментов младшего капрала Поэртены, поскольку не уверен, что они являются незаменимыми, сержант-майор.
— Поэртена?
— Он взъелся на долб... на мой гаечный ключик, — почти неслышно ответил пинопец. Было ясно, что любимый инструмент сейчас отберут.
Косутич открыла тюк, внимательно изучила содержимое, помолчала и цепким взглядом уперлась в лицо пинопца.
— Поэртена.
— Слушаю, главный сержант.
— Ты ведь знаешь, что нам предстоит пере... э-э... пересечь почти целую планету? — мягко сказала Ева.
— Да, сержант-майор. — Поэртена окончательно сник. Косутич потянула себя за сережку.
— Поскольку ты на особом положении, тебе, вероятно, не придется заниматься переноской брони, оружия и батареек. — Косутич быстро оглядела палубу и снова уставилась на тюк оружейника. — Однако я не допущу, чтобы кому-то из моих людей пришлось тащить на себе ненужный груз.
— Но, сержант-майор...
— Я разрешала тебе говорить? — рявкнула она.
— Никак нет, сержант-майор!
— Итак, я повторяю: я не допущу, чтобы кому-то из моих людей пришлось тащить на себе ненужный груз, — продолжила она, сверля пинопца ледяным взглядом. — Тем не менее я не собираюсь диктовать тебе, оружейник, как ты должен выполнять свою работу. Этот вопрос ты полностью должен решить сам. Но! Слушай внимательно: ни один морпех не понесет вместо тебя даже гайку! Это понятно? — закончила она, снова воткнув указательный палец в грудь пинопца.
Оружейник судорожно сглотнул и закивал.
— Так точно, сержант-майор.
Сообразив, на что она намекает, он внутренне содрогнулся.
— Тебе решать, что брать с собой, — продолжала Косутич, — потому что все это ты попрешь на собственном горбу. Только ты, черт возьми, и никто другой. Ясно?
Еще один тычок в грудь.
— Так что если тебе нужен молот, или твой любимый гаечный ключ, или что-то еще — замечательно. — Еще тычок. — Но ты попрешь это сам. Ясно?
— Ясно, сержант-майор, — подавленно подтвердил капрал. Мрачному его настроению не в последнюю очередь способствовала ухмыляющаяся физиономия Джулиана, маячившая за плечом Евы.
Косутич еще раз свирепо зыркнула на пинопца и со скоростью кобры повернулась к его визави.
— Сержант Джулиан, — ласково сказала она. — Вы мне нужны на пару минут. Давайте выйдем.
Улыбка Джулиана разом примерзла к губам, он бросил на пинопца яростный взгляд, но, хочешь — не хочешь, последовал за начальницей. Поэртена этого даже не заметил. Ему еще предстояло сообразить, как упихать двести литров разнообразного инструмента в отведенное для них десятилитровое пространство.
— Мы не можем взять это с собой. — Лейтенант Ясько говорил медленно и отчетливо, так, чтобы лейтенанту Гулии было понятней. — Нам... грозит... пе-ре-груз, — по слогам, для доступности, произнес он и продемонстрировал планшет: программа, обсчитывающая груз катера, уже вовсю мигала желтым сигналом.
Гулия расплылся в широкой улыбке, затем приподнялся на цыпочки и похлопал здоровенного комвзвода по плечу.
— Слушай, Азиз, ты же классный парень, да? Но иной раз ведешь себя как задница. — Он продолжил говорить как ни в чем не бывало, хотя лицо собеседника начало наливаться багровой краской. — Нам нужны товары. Нам нужны боеприпасы. Нам нужны батарейки. Но если нам недостанет на весь путь нужных питательных веществ, мы все равно передохнем.
— Ты ограбил весь корабль, до последнего витамина, до сухой травинки! Не нужны нам три сотни кило этой ерунды!
— Не нужны, — тут же согласился Гулия. — По самым точным подсчетам, на шесть месяцев нам понадобится двести тридцать килограммов точно сбалансированных добавок — если ничего непредвиденного не случится. Если ничего не случится. И если путешествие продлится шесть месяцев. Кстати, если обернется по-другому, может, обойдемся и меньшим количеством. А как насчет возможных потерь? И потом, у нас ведь нет в точности тех добавок, которые нужны. А представь себе, открывает боец аптечку — и обнаруживает, что за ночь местная живность, вроде плесени, навела там ревизию. А если нам не хватит добавок, мы, считай, уже мертвецы. Поэтому мы заберем все добавки, которые сможем увезти. По-моему, все понятно.
— Мы перегружены! — рявкнул Ясько, взмахнув планшетом. — Вот что понятно!
— Могу я вам помочь, джентльмены? — Сержант-майор, словно по волшебству, возникла между спорящими лейтенантами. — Я, в общем-то, просто спрашиваю, но кое-кто из ребят тоже очень интересуется вашей дискуссией.
Гулия обернулся посмотреть, что происходит на палубе. Оказалось, что работа практически встала: почти все морпехи пристально следили за спором двух офицеров. Гулия ровным голосом обратился к Косутич:
Благодарю, главный сержант, но все в порядке. — Он покосился на Ясько. — Правда, Азиз?
Ничего не в порядке, — уперся младший лейтенант. — Мы уже вылезли за пределы планируемой загрузки. Мы не можем позволить себе триста килограммов биохимических добавок.
— И все? — протянула Косутич. — Но это же очень мало. Погодите-ка. — Она включила ларингофон и настроила зуммер так, чтобы офицеры могли слышать разговор. — Капитан Панэ?
— Слушаю, — донесся сердитый ответ.
— Вопрос приоритетов. Биохимические добавки или товары для продажи? — коротко спросила она.
— Добавки, — без малейшей паузы ответил Панэ. — Если припечет, вместо торговли займемся грабежом. Без добавок нас никакие товары не спасут. Порядок приоритетов: топливо, биодобавки, продовольствие, бронекостюмы, энергия, боеприпасы, товары. Каждый может взять десять килограммов личных вещей. Сколько у нас биодобавок?
— Всего триста кило, — доложила Косутич.
— Проклятье. Я надеялся, будет больше. Придется урезать рационы. Сразу после посадки на катер переходим на сокращенный паек. И конфискуй весь «поги-бейт»* [«Поги-бейт» — не входящие в рацион, а приобретаемые самими матросами продукты; обычно это конфеты, печенье, сухие и засахаренные фрукты, орехи.]. Пищевая ценность у него невелика, но — хоть что-то. Каждый лишний рацион — это лишний день и лишний шанс добраться до цели.
— Поняла, — подтвердила Косутич. — Отключаюсь. Приподняв бровь, она посмотрела на офицеров:
— Вопрос выяснен, господа?