— В стенке конденсатора, язви ее, микротрещина, — доложил Поэртена.
Он разобрал бракованную деталь и теперь тщательно изучал ее с помощью полевого увеличителя. По предметному стеклу разгуливал крохотный псевдожук, но его Поэртена даже не замечал.
— Чрез нее в нутро прет сырость. Заряд-разряд, и бздец, язви тя. То есть хана.
— Пока нет пикового скачка напряжения, все идет нормально, — дернул головой Джулиан. — Нормальный конденсатор скачок напряжения выдерживает. А вот оба фактора сразу...
— Все верно, — сказал Панэ. — Ладно. Выбросьте эту дрянь в джунгли, чтоб им пусто. Пару штук оставьте как образцы. Когда мы вернемся, я надеюсь, ее величество найдет время повесить парочку субподрядчиков. С учетом того, в какое раздражение приведет ее все это наше приключение, думаю, на смертный приговор можно рассчитывать твердо. И я лично вызовусь затянуть узел. Дальше. После того, как избавитесь от всякого дерьма, пересмотрите все детали, из лучших соберите плазмометы, в надежности которых вы будете уверены. Проверьте все, что только можно, каждую деталь, каждое крепление, микросхемы, контакт, провод. Затем упакуйте в герметичные мешки и суньте туда что-нибудь, поглощающее влагу.
Джулиан скорчил рожу.
— Без плазмометов нам придется туго, босс. Для наземных боев тяжелое оружие — это безопасность.
— Ничем не могу помочь. Я не хочу потерять еще одно отделение из-за взрыва в стволе. Плазмометы останутся в резерве на случай, если мы действительно угодим в ощип. Если поймем, что без них не выпутаться, пустим их в ход.
— На аккуратную сборку уйдет уйма времени, — сказал Джулиан.
— Поможем. По срокам у вас — сегодня и завтра.
— Окидоки, — закивал головой Поэртена. — А отпад был трючок, кэп. Где вы такому научились?
— Сынок, мне уже семьдесят два года, — сказал капитан. — А завербовался я в семнадцать. Если пятьдесят пять лет будешь выкручиваться из той задницы, в которую нас все время загоняют снабженцы, ты еще и не тому научишься.
Костас Мацуги всегда любил порадовать изысканными кушаньями избранное общество, но необходимость готовить обед для широкой аудитории стала для него нешуточным испытанием. Дело осложняли незнакомые продукты и специи, но Костас учился обходиться тем, что есть.
Когда отряд сделал вынужденную остановку, у Мацуги наконец появилось свободное время для экспериментов. Он знал, что бойцы начинают жаловаться на. однообразное меню, и не обижался. Они были правы. Но каждый вечер в его распоряжении оказывалось не так уж много времени, а еды следовало приготовить много, так что приходилось опять выбирать из списка возможных блюд дежурное рагу. Уже появилась ходячая шутка: мол, на самом деле меню каждый день разное, если сегодня едим ячмерис и тушеное мясо, завтра будет тушеное мясо и ячмерис.
Камердинер не был морпехом, но признавал важность правильного питания для поддержания боевого духа. И хотя базовый принцип — побольше всякой еды в большой-большой котел — для него остался незыблем, разнообразие блюд отнюдь не помешало бы. Именно над этой проблемой он сейчас и трудился.
В числе прочего мардуканцы выращивали не слишком жалуемый ими фрукт, отдаленно напоминающий помидор. Мацуги закупил его довольно много. Сейчас он варил эти помидоры в большом котле вместе со жгучим перуцем и мелкими бурыми овощами, которые мардуканцы использовали примерно так же, как люди чечевицу. Если немножко повезет — а запах от котла валил очень вкусный, — в его репертуаре появится мардуканская версия чили. А если эксперимент окажется несъедобным, значит, на ужин рота будет есть ячмерис и тушеное мясо. В конце концов, сегодня среда.
Мацуги улыбнулся — над котлом склонилась сержант Дэпро, потянула носом воздух.
— Боже мой! — протянула она. — Какой чудесный запах!
— Благодарю. — Костас помешал в котле деревянной ложкой и зачерпнул немного на пробу.
В следующую секунду он широко разинул рот, замахал ладошкой, словно веером, и поспешно хлебнул воды.
— Немножко перестарался с перцем, — сдавленным голосом сказал он.
Неподалеку в солнечных лучах, проникавших сквозь дыру в навесе, блаженствовал Собащер. Услышав тихий стук деревянной ложки о край котла, ящеренок мгновенно вскочил на все свои шесть лап и шустро устремился к кашевару. Костас выловил из псевдочили кусочек мяса, бросил умилительно глядевшему на него Собащеру. Ящеренок давно стал всеобщим любимцем. После каждой трапезы он ревностно подчищал котлы и вылизывал тарелки — и за время путешествия заметно подрос. Если так пойдет и дальше, он вырастет в настоящего великана.
— Будем пить почаще, — сказала Дэпро. Она огляделась по сторонам и, понизив голос, очень серьезно спросила: — Я могу задать вам личный вопрос?
Костас наклонил голову набок. Кивнул.
— Я никогда не предал бы доверия леди, — торжественно сообщил он.
Дэпро фыркнула.
— Бросьте, сэр. Какая я вам леди. Быть одновременно леди и пехотинцем — знаете ли, неразрешимое противоречие.
— Нет, — уверенно сказал Костас. — Одно другому не противоречит. И все же задайте ваш вопрос.
Дэпро снова огляделась, а затем уткнулась взглядом в бурлящую поверхность котла, избегая глаз камердинера.
— Вы ведь давно знаете принца, правда?
— Я стал его камердинером, когда ему исполнилось двенадцать лет. До этого я был обычным слугой императорской семьи. Так что — да, я давно знаю принца.
— Он голубой?
Костас подавился смехом. Вовсе не потому, что вопрос был таким уж неожиданным — наоборот, он чуть было не ответил на него раньше, чем девушка справилась с неловкими словами. Просто этот на редкость естественный вопрос никак не вязался с обликом бесстрашной амазонки.
— Нет. — Ему все-таки не удалось удержать смешок. — Он не голубой.
— Что вас так развеселило? — спросила Дэпро. Она ожидала какой угодно реакции, но только не этой.
— Вы даже представить себе не можете — да я вам и сам не смогу сказать, — сколько раз мне доводилось слышать этот вопрос. Или предположение. Или слухи. С другой стороны, противоположное мнение я слышал не реже. Но еще чаще я видел молодых людей с измененной ориентацией — и молодых леди с нормальной, — которые ударились о броню Роджера, и ударились больно.
— Так он не только меня отшил? — спокойно произнесла она.
— Нет, моя дорогая. — На этот раз в голосе камердинера отчетливо прозвучала нотка сочувствия. — Дело не в вас. Вообще-то — если это вас утешит — я бы сказал, что Роджер находит вас привлекательной. Это только моя догадка, вы же понимаете? Семья императрицы придерживается традиций, принятых в аристократических кругах. Дети получают первоклассное сексуальное образование, их тщательно инструктируют. Роджер не исключение. Я точно знаю, что он предпочитает женщин. Мне известно по крайней мере одно его серьезное увлечение, и в нем участвовала юная леди. С тех пор, насколько я знаю, он отказывается даже от намеков на сексуальные приключения. — Он хихикнул. — А я знаю много. Честно говоря, если бы Роджер кем-то увлекся, он натворил бы столько, что за ним и батальон морской пехоты не угнался бы... простите мне это сравнение.
— Без проблем, — улыбнулась сержант. — Я и не такое слышала. Но все-таки что с Роджером? Он... как это говорят? Асексуален?
— Нет. Это тоже неверно. — Костас покачал головой; взгляд его стал задумчивым, почти печальным. — Я не обсуждал с ним эту проблему. И никто другой тоже. Но если вам интересно мнение человека, который, возможно, знает Роджера лучше многих, я бы сказал, что дело не в отсутствии интереса, а в самоконтроле. Не могу сказать с уверенностью, почему для него так важен контроль, но сам по себе факт кое-что говорит. С большинством людей Роджер не станет разговаривать ни о чем, но существует не так уж много тем, которых он избегает в разговоре со мной. Секс — одна из них.
— Это... невероятно!
Конечно, любовников у Нимаш было меньше, чем звезд на небе, но пересчитать их по пальцам она бы затруднилась.
— Это мой Роджер, — улыбнулся Костас.
ГЛАВА 35