— Господин корветтен-капитан, не желаете ли вы совершить с вашими офицерами морскую прогулку в Лас-Пальмас на комфортабельном катере? — обаятельно сверкая жемчужной улыбкой на загорелом лице, спросил Йоган.
Я, разумеется, согласился. Лоцман принёс пухлый конверт и под мою роспись в ведомости выдал всем офицерам по пятьсот испанских песет на карманные расходы. Мне он вручил тысячу.
— Кавалерам железных и рыцарских крестов полагается премиальная надбавка, — то ли в шутку, то ли всерьёз заявил Йоган.
Понять когда он шутит, а когда говорит серьёзно, было мудрено, поскольку этот от природы жизнерадостный парень постоянно посмеивался или улыбался.
— Когда прибудем в стольный град Лас-Пальмас-де-гран-Канария, вы уж не обессудьте, придётся вам меня потерпеть в качестве няньки. Таков приказ. У нас здесь, в канарском раю, свои правила, не менее строгие, чем были в Эдеме у Саваофа для Адама и Евы и даже строже, поскольку запретных плодов здесь более чем один. Я, было, обеспокоился по поводу своих подчинённых из рядового состава, но Йоган меня утешил:
— За ребят не переживайте. Рядовым матросам запрещено покидать пределы окрестностей виллы Винера, но как говориться:
— У них всё будет!
Неподалёку, на песчаных пляжах Кофете, полно уютных местечек. Вечером, как стемнеет, они роскошно отдохнут в тёплых водах архипелага. Будет им и классная еда от пуза и хорошее местное вино, и самое главное, прелестная стайка девочек из местных. Эти ангелочки тоже часть базы. У них бессрочный контракт — живут на всём готовом, но не могут покинуть пределов полуострова, секретность, сами понимаете. Семьи получают неплохие деньги, так что никто не в обиде.
Когда мы поднялись на борт роскошного белоснежного катера, более смахивающего на небольшую моторную яхту, нас ожидал ещё один сюрприз. Из каюты, ниже палубы катера, выбежала, дружелюбно помахивая лохматым хвостом большая чёрная собака, следом поднялся высокий моложавый мужчина лет сорока пяти, в тёмных солнцезащитных очках и элегантном белом костюме. Йоган вскочил, вытянувшись во фрунт, и скомандовал:
— Господа офицеры! — Все присутствующие выполнили команду.
— Прошу без церемоний, господа! Йоган, я же просил вас! Это мне штатскому шпаку впору перед вами боевыми офицерами прямую спину держать. Продолжайте отдыхать, господа! — Джентльмен, с улыбкой повернувшись ко мне, протянул руку — Позвольте представиться, Густав Винер, а вы, я уже знаю, тот самый герой-подводник Отто Фридрих фон Шторм. Не согласитесь ли спуститься со мной в каюту? Как там обозвал вас щелкопёр из Беобахтер: "Друг русалок"?! — продолжал он улыбаться, спускаясь в каюту и оглядываясь через плечо, — Забавно! Знаете, Отто, вы позволите вас так называть?
Я, разумеется, не возражал. Винер усадил меня на мягкое сиденье возле откидного столика и принялся разливать по рюмкам коньяк, добытый из мини-бара скрытого в переборке катера.
— Знаете, Отто, — виноватым голосом объяснял Винер, — я так соскучился по равному собеседнику, посему прошу простить меня за возможно излишнюю болтливость. Вы, я вижу, молчаливы, как настоящий тевтонец и потомок древнего рода. Я же, в отличие от вас, герр корветтен-капитан, абсолютно штатский человек. Хотя, между нами, в Абвере, и имею звание штурмбаннфюрера, но это меня не греет. Все мы дети своего времени. Есть у меня одна слабость, я страстный коллекционер. Вы будете смеяться, Отто, но я коллекционирую автографы известных людей. У меня есть альбом фотопортретов с росчерками всех вождей Рейха, включая, разумеется, Самого. Есть автограф каудильо Франко и его ближайших сподвижников, но кроме этого, в нарушении всех правил и режима секретности, я увлёкся собиранием росчерков именитых подводников, командиров У-ботов, попадающих ко мне в гости. Вы не волнуйтесь, я держу свою коллекцию вместе с секретной документацией в спецсейфе, в случае чего всё будет уничтожено автоматически. Такой уж это умный, не вскрываемый и несгораемый шкаф.
Я не стал кочевряжится и надписал страстному коллекционеру собственное поясное роскошное фото, которого не было и у меня самого. Я смотрелся на нём совершенным отретушированным павлином. В парадном кителе, рыцарский крест с дубовыми листьями на шее и железный первой степени на левой половине груди. Шевелюра напомажена, как у гамбурского сутенёра и расчёсана на прямой пробор.
— Вы не представляете, Отто, как тяжело иметь дело с испанцами, — продолжил свой монолог Винер. — Они упрямы, как андалузские ослы и столь же покладисты. Фюрер, в результате отказа каудильо участвовать в операции по взятию Гибралтара, терпеть не может генерала Франко[31]. После личной с ним беседы Гитлер в негодовании заявил, что чёрт де ему послал союзничка, типичного, внешне и внутренне, симита. У нашего вождя, доложу я вам, имеется абсолютный нюх на иудеев, как у хорошего композитора абсолютный слух на музыкальные темы. Мы в Абвере копнули родословную Франко и что же вы думаете: по материнской линии он маран, крещёный еврей. Его мать Пилар-Баамонде прямой потомок великих равинов Пардо — Иосифа, Йосии и Давида. Франсиско Франко-Баамонде и по отцовской линии истинный еврейский ариец! Ха-ха-ха!!! — Весело расхохотался хозяин яхты. Пёс Винера, разлёгшийся на деревянной палубе у наших ног, поднял голову и вопросительно посмотрел на хозяина. Густав успокаивающе погладил собаку по холке и продолжил:
31
Каудильо Франко — Франси́ско Паули́но Эрменехи́льдо Тео́дуло Фра́нко Баамо́нде (1892–1975) (исп.