- Нет, - с неудовольствием посмотрев на парня, качает головой Ник. - Нужен капроновый шнур. Не очень толстый, миллиметра три. Такой бывает в хозяйственных магазинах. Хал, где тут есть хозтовары?
- Здесь вообще нету. На Зорге есть, это Горки.
- Далеко?
- Не очень.
- Ник, а оперение? - подает голос Эн.
- Обойдемся, нам на дальние дистанции не стрелять. Стрелы будут простые, колышки. Ну, десяток можно сделать, конечно, по уму. Там, в офисе, где календарь был, я папки видел пластиковые. Из обложек нарежем.
- Шнур, папки, - ворчит Хал. - А луки-то из чего делать?
- Из веток, ты правильно сказал. - Ник повторяет руками движения, которые делал татарин. - Орешник подойдет, но на худой конец и клен сгодиться. Луки будем делать ассиметричные, как у японских самураев - они мощнее. Ветки мы найдем, это ерунда. Главное - шнур для тетивы. У таких самоделок тетива - самая главная вещь.
- Я б еще копье сделал. - Хал достает свой нож, вертит в руках. - Примотать веревкой к палке - и хабах!
- Сделаем, сделаем, если нужно будет, - кивает Ник. - Веди давай на это свое Зорге.
Очередной поход по мертвому городу поначалу не сулит никаких неожиданностей. Дождь стихает, выглядывает солнце. Мокрые листья, трава, лужи на дорогах - все блестит, отовсюду, слепя глаза, прыгают солнечные зайчики.
- Хорошо как. - Эн с наслаждением вдыхает чистый после дождя воздух, напоенный лесными ароматами. - Как будто всё, как раньше, как будто и не было ничего.
- Было. - Хал мрачно указывает на очередной закопченный дом, панельную пятиэтажку, выглядывающую из-за деревьев. - Тут Старые Горки, район такой, блин. У меня тут телка… бикса… девушка жила. Вон в том доме, который черный.
Эн тоже мрачнеет, и всю дорогу до улицы Рихарда Зорге молчит.
С Танковой улицы друзья сворачивают на улицу Братьев Касимовых, обходят, продравшись через мокрую рощу американского клена, развалины длинной многоэтажки. Она не просто сгорела, как многие другие - судя по всему, тут произошел сильный взрыв. От большого жилого дома осталась лишь часть стены с оконными проемами, торчащая из заросшей шиповником груды обломков наподобие обглоданной кости.
Хал, руководствуясь ему одному ведомыми приметами, ведет Ника и Эн дворами, по внутриквартальным проездам, периодически отпуская короткие комментарии:
- В том доме пацан знакомый жил, Генка Трубач. Он траву курил, в трубку забивал специальную, блин. Вот тут у нас махач был с горкинскими. Там колледж, дискотеки делали. Мне башку монтажкой разбили, козлы.
- Долго еще? - не выдерживает этого экскурса в богатую событиями, но довольно однообразную жизнь Хала Ник.
- Почти пришли. Сейчас мимо ларьков пройдем - и налево.
Ларьки, вернее, то, что от них осталось - красные каркасы и груды битого стекла вперемешку с мусором, - друзья проходят в гробовой тишине. Свернув с улицы во дворы, они видят на стене хорошо сохранившейся кирпичной девятиэтажки знакомый символ - круг и буквы: АК.
- Здесь люди есть, - принюхавшись, сообщает Хал. - Дымом пахнет, блин. И вон, смотрите!
Он указывает на длинные глинистые валы, нанесенные дождевыми ручьями поперек дороги. Мягкая глина хранит глубокие отпечатки человеческих ног, в которых стоят мутные лужицы. Друзья подходят, останавливаются.
- Трое в обуви шли. И двое босиком, - говорит Ник.
- С фига ли они босые-то? - удивляется Хал и тут же сам отвечает на свой вопрос: - Разули, наверное. О, зырьте, а тут один босой упал! Похоже на вмятину от тела!
Оплывшая вмятина в глине действительно напоминает по форме человеческое тело.
- Причем от женского. И голого, - подает голос Эн.
- А отпечатков рук не видно, блин. - Хал вертит головой. - Чё она, пьяная, что ли, была - мордой в грязь падать?
- Связанная, - тихо говорит Ник. - Здесь трое мужчин провели двух босых женщин. Одна из женщин была без одежды и со связанными руками.
Эн испугано ойкает.
- Кремлевские, - убежденно произносит Хал и зло матерится.
- Если что - сразу бежим, - предупреждает друзей Ник. - Нам с этими аковцами пересекаться ни к чему.
Однако его опасения оказываются напрасными - до самого магазина путникам не встречается ни единой живой души. А вот в самом магазине, называвшимся, судя по сохранившимся на фронтоне буквам «Мастер на все руки», их ждет сюрприз: он оказывается обитаем. Большие витринные окна забиты досками, кусками мебели, завешаны полотнищами автомобильных тентов. Вместо двери проход загораживает железный шкаф. Вкусно пахнет мясом: то ли разогретой тушенкой, то ли супом. Внутри - тихо. Ник поднимается по замусоренным ступенькам и стучит по металлической поверхности костяшкам пальцев.
- Тук-тук! Кто в теремочке живет?
- Чего надо? - сердито отвечает из глубины магазина недовольный мужской голос.
- Шнур капроновый, гвоздей, лески, топор бы еще хорошо и пассатижи, - не смущаясь, перечисляет Ник.
В магазине хохочут, причем ясно слышно, что обитателей «Мастера на все руки» явно больше, чем один.
Доносится шарканье шагов, грохочет отодвигаемый шкаф и на пороге возникает мужик лет тридцати пяти, небритый, опухший, с налитыми кровью глазами. От него несет застарелым потом и псиной. Одет он, тем не менее, в чистый спортивный костюм, на ногах - резиновые шлепанцы. В руках житель и, видимо, хозяин магазина сжимает кусок водопроводной трубы с навинченной на него массивной переходной муфтой. Таким оружием при желании можно размозжить голову любому незваному гостю.
Ник отступает на несколько шагов. Хал и Эн придвигаются к нему. Рука татарина исчезает под курткой, сжимает рукоять ножа.
Некоторое время на крыльце стоит тишина - мужик разглядывает пришельцев, с трудом ворочая выпученными глазами.
- Откуда? - интересуется он наконец, дохнув многодневным перегаром.
- Из Цирка, - отвечает Хал и опускается на корточки.
- Под кем сидите?
- Под Асланом. А ты?
- Тоже. Кремлевская крыша, - со вздохом отвечает мужик и принимает точно такую же позу, что и Хал. - Что дать можете?
Ник облегченно выдыхает - вроде пронесло, драки не будет, начинается разумное толковище.
- А чё надо? - спрашивает Хал.
- Девку. - Мужик тычет дрожащим грязным пальцем в Эн. - На час. Нас трое, все путем будет. За это получите шнур - два мотка, ведро гвоздей, лески катушку и топор. Водка нужна? У нас есть. Три бутылки дам, но это будет полтора часа. Идет?
Эн возмущенно набирает в грудь воздуха, готовясь выпалить что-то очень гневное и злое, но Ник, уверенный, что Хал сейчас даст достойный отпор хозяину магазина, обнимает ее за плечи и шепчет в розовое ушко, украшенное серебряной сережкой-звездочкой:
- Молчи!
- Давно бухаете? - словно и не слыша предложения мужика, лениво осведомляется Хал.
- Неделю, - мычит мужик. - Ё-ё, надо завязывать. Ну, что, вы согласны? Если нет - валите к бебеной маме, я спать хочу!
Эн открывает рот, чтобы послать похмельного сластолюбца по уже озвученному адресу, но ее опережает Хал. Спокойно кивнув, он говорит:
- Согласны. Пошли внутрь, товар покажешь.
И не дожидаясь ответа, поднимается. Мужик хмыкает и тоже встает.
- Ну, пошли.
- Я никуда не пойду! - выкрикивает Эн. - Эксо-эксо, Кэнди.
Ник хмурится. Он ничего не понимает, так же, как и Эн. Самое время высказать Халу претензии по поводу его умении вести переговоры, но тут татарин оглядывается и хитро подмигивает своим спутникам - мол, все будет нормально.
В торговом зале магазина царит полумрак. Разгромленные прилавки сдвинуты в дальний угол, а прямо напротив входа друзья видят чугунную печку-буржуйку, на которой аппетитно побулькивает в большом дюралевом котле-тагане какое-то мясное варево. За печкой, у дальней стены, громоздятся ящики и мешки.
Поодаль, на грязных надувных матрацах, лежат двое мужчин. Судя по всему, оба находятся в состоянии глубокого похмелья. Они лишь вяло машут гостям, но даже не пытаются встать. Между матрацами высится импровизированный стол - снятая с петель и уложенная на ящики пластиковая дверь, густо заставленная пустыми и полными водочными бутылками, грязными мисками, кружками.