- Эх, шкуры бы снять, - качая головой, говорит он, бродя вокруг груды собачьих тел. - И мясо, блин. Это сколько же тут мяса!
- Я это… этих есть не буду… - говорит Эн и вдруг кричит, размахивая луком: - Что встали, а? Мы зачем сюда приперлись? Оружие вам надо, да?! Ну, так ищите! Давайте, ну!
- Ты чё? - не понимает Хал. - Взбесилась? Чё орешь-то, блин?
- Оставь ее. - Ник отбирает у Эн лук, с сожалением смотрит на второй, запасной, оставшийся на крыше.
Они с Халом собирают стрелы, валяющиеся повсюду, кое-как очищают наконечники тех из них, что покрыты собачьей кровью. Все это время Эн сидит на приступочке у стены КПП, закрыв глаза.
- Ну, мы готовы, - наконец произносит Ник. - Где тут у них что? Вон, желтое, с мозаикой - это что за здание?
- Главный корпус вроде. - Хал прищуривается. - Нам туда не надо, блин. Пошли влево, там у них спорткомплекс вроде, а за ним учебные корпуса.
- Караульные вышки ищите. Где караулы, там и склады, - напоминает Ник.
Но едва только они делают несколько шагов по занесенному землей плацу, как со стороны Оренбургского тракта доносятся странные звуки. Какое-то металлическое дребезжание, бренчание, позвякивание…
Звуки очень знакомые. И Ник, и Эн, и Хал слышали их в своей жизни тысячи раз, но сейчас, здесь, они кажутся невозможными, потому что относятся к прошлому, к мирному, домашнему прошлому.
- Это… - Хал прищелкивает пальцами, силясь вспомнить.
- Велосипед! - хором восклицают Ник и Эн.
- Точняк!
Друзья разворачиваются и выбегают за ворота. Они не ошиблись - по кочкам, объезжая лужи и деревца, мимо ограды училища катит самый настоящий велосипед, на котором гордо восседает тощий, высокий, сильно небритый человек в очках. Одетый в оранжевый плащ с капюшоном и тапки-вьетнамки, он походит на сумасшедшего клоуна из сюрреалистического фильма.
Поблескивают спицы. Покачивается прикрученный проволокой к рулю большой зонт, защищающий седока от солнца. Пощелкивают педали.
- Бли-ин… - с восторгом в голосе говорит Хал.
Велосипедист замечает людей и останавливается.
- Эта… Мне нужно проехать! - несколько надменно заявляет он высоким голосом. - Туда.
- Слышь, Очки, а ты где велик взял? - с развязанной непосредственностью уличного подростка осведомляется Хал.
- В гараже нашел, возле РКБ[23], - отвечает мужчина и тут же добавляет: - У меня ничего нет. Пропустите меня.
- Да нам ничего и не надо, - качает головой Ник. - Просто удивительно - велосипед на ходу. Как новенький!
- Там эта… всё, как новенькое, - человек указывает рукой себе за спину. - Только там желтый туман. Не ходите туда!
- Я - Никита, это вот… - Ник представляет своих спутников. - А вы кто?
- Вилен Юсупов. Я эта… инженер, на КАПО[24] работал.
- Может, вы кушать хотите? - спрашивает Эн.
- А есть? - сразу утратив все высокомерие, жадно спрашивает Юсупов. - Я эта… три дня назад суслика из норы вылил, с тех пор только траву жую, как кролик.
- Кормить его еще, - ворчит Хал. - Самим не хватает…
- Перестань, пожалуйста, - одергивает парня Эн. - Люди должны помогать друг другу. Эй, Вилен, заезжайте во двор.
Глава третья
Инженер Юсупов ест быстро и неряшливо. Пяток картофелин и дикушку он уминает со скоростью мясорубки и с надеждой смотрит на Эн сквозь очки близорукими голодными глазами.
- Натали, эта… а больше нет?
Хал ругается. Ник смеется.
- Увы, Вилен, это все, что у нас было, - разводит руками девушка. - Эксо-эксо, Кэнди.
Они сидят у стены главного здания училища, украшенной большим мозаичным панно на милитаристскую тему. Внизу панно идут буквы: «КВТККУ». Это значит - Казанское Высшее Танковое Краснознаменное Командное Училище.
- Жаль. - Юсупов снимает очки и протирает их грязноватой тряпочкой. - Ну что ж… Наверное, эта… я должен вас отблагодарить. А поскольку самым ценным товаром всегда была информация, я расскажу о том, что видел.
Хал снова ругается. Инженер ему не понравился с самого начала.
- Прежде чем вы начнете, скажите - а куда вы ехали? - спрашивает Ник.
- В город, - удивленно смотрит на него Юсупов. - Домой! И эта… давай на «ты», что мы, на фуршете, что ли?
- Боюсь, в городе вам… тебе не понравится. - Ник сводит брови к переносице. - Хреново там сейчас.
- Я так и думал, - кивает инженер. - Мародеры… Но за городом - то же самое.
И он начинает рассказывать, как неделю назад пришел в себя среди руин дачного домика, в котором собирался провести пару законных отгулов.
- Мы эта… С мужиками на рыбалку хотели съездить. У меня дача на Светлой поляне, ну, знаете, за Боровым Матюшино. Я приехал первым, порядок маленько навел. А потом эта… раз - и всё…
Очнувшись, Юсупов обнаружил, что все вокруг изменилось - лес поглотил дачный поселок и окрестные базы отдыха. Очутившись в непролазной чащобе, среди бурелома, мхов и зарослей папоротника, Юсупов растерялся. Он целый день бродил вокруг своего покосившегося домика, кричал, звал на помощь, но на его вопли откликались только птицы.
- А потом эта… человек пришел. Сторож из санатория. Там санаторий был, «Санта», большой, семь этажей. Сторож сказал, что все сгорело, только давно. И людей нет. Никого нет. Непонятно. В общем, решили мы выбираться. Эта… вышли на дорогу, а дороги тоже нет. Асфальт растрескался, расползся весь, одни ямы. Лес кругом. Дошли до Борматюшина. Ночевали в каком-то доме, а утром увидели… Хозяев, короче. Мертвых. Ну, эта… не мертвых, а скелеты одни остались. Кости. Тут я понял, что времени много прошло. Что меня через время перенесло, и сторожа тоже.
- Почему вы… ты думаешь, что перенесло? - заинтересованно спрашивает Ник.
- Так эта… я-то такой же, как был. А все вокруг состарилось,
сгнило.
- А одежда? - вмешивается Эн. - Одежда ведь тоже сгнила.
- Хм… - Юсупов задумчиво чешет лохматую голову. - Верно, верно. Получается, эта… только тело перенеслось?
- Тебе плохо было, когда очнулся?
- Очень! - кивает инженер.
- Это потому, что никуда твое тело не переносилось. Оно просто пролежало все это время на даче. - Ник вздыхает. - Мы здесь уж тысячу раз все это обсуждали. У всех одно и то же. Те, кто в пожар попал или там придавило чем-то или током шарахнуло - те и погибли. Остальные выжили. Тридцать лет прошло примерно, понял?
- Понял, - потрясенно шепчет Юсупов.
- Очки, а чё ты там про РКБ нес, блин? - встревает в разговор Хал. - Велик-то новый.
Юсупов некоторое время молчит, потом с сожалением смотрит на опустевший пакет, служивший походным столом, подхватывает грязными пальцами картофельную шелуху, сует в рот и продолжает рассказ.
В Боровом Матюшино они со сторожем провели два дня, встретив за это время всего несколько человек: таких же бедолаг, мыкающихся без одежды, еды и информации. Наконец, Юсупов твердо решил пробираться в Казань. Сторож собрался идти с ним. Пошарив по домам, они обзавелись кое-какой одеждой, нарыли на заросших огородах выродившейся моркови, картошки, набрали яблок и с этим запасом тронулись в путь.
У автобусной остановки возле сворота на Песчаные Ковали на них напали мародеры. Пятеро крепких мужиков с дубинками и ножами отняли у путников еду и одежду, а когда сторож начал возмущаться, без лишних слов убили его.
- Я эта… в лес убежал, - повесив голову, рассказывает Юсупов. - Сиганул, значит, как сайгак. А то бы и меня… эта… тоже.
Оставшись в одиночестве, голый - в одних очках - инженер сутки или около того блуждал по лесу, питаясь ягодами и сырыми лисичками, пока не вышел к окраине Казани, поселку Мирный. Оранжевый прорезиненный плащ и вьетнамки он нашел в одном из сараев. Юсупов решил было задержаться там, чтобы запастись продовольствием - у рачительных мирнинцев были большие огороды, - но его быстро вычислила и обстреляла из охотничьих ружей какая-то местная банда.