- Сам знаю, блин!
- Ну, тогда сядь и не мельтеши, не пугай народ раньше времени. И так все на взводе.
Хал хочет ответить бригадиру рыбаков что-то резкое, но натыкается на лениво-спокойный взгляд Заварзина, машет рукой и садится прямо на землю.
- Вот так-то лучше, - кивает Николай, поудобнее устраиваясь на стволе упавшей осины. - До вечера у нас времени - пруд пруди. Всем отдохнуть надо, успокоиться. Жека, проверь посты!
Один из рыбаков, рыжеватый, с длинными волосами и густой бородой, вскакивает, неловко закидывает за спину автомат и исчезает между деревьями. Остальные - ровно шестьдесят пять человек - провожают его взглядами.
Посты Заварзин выставил на тот случай, если вдруг кому-то в городе взбрело бы в голову проведать, как нынче ловится рыбка. По плану Ника о вооруженных рыбаках до поры не должна знать ни одна живая душа.
- Интересно, - покусывая травинку, говорит Заварзин, - какое сегодня число? Часом не первое сентября?
- Анна Петровна календарь ведет, - откликается кто-то из рыбаков. - Я только забыл с утра посмотреть…
- Хорошо, если первое сентября, - с какой-то мечтательной интонацией произносит Николай. - Приметный день. Дата.
Хал угрюмо смотрит на скуластое лицо Заварзина, на немытые волосы, сосульками свисающие на лоб, на кудрявую светлую бороду и неожиданно для самого себя говорит:
- Сейчас бы в школу. В третий класс. Пришел, сел, звонок, училка, здрассте-дети-здрассте, блин… Тишина, покой, цветами пахнет и мелом, в столовке кисель дают. А я школу не любил тогда, блин. Дурак потому что был.
Заварзин негромко, но обидно смеется. Хал понимает, что, по мнению бригадира, он и сейчас не особенно умный, сплевывает в траву и отворачивается.
Трещат ветки, из кустов выскакивает рыжий Жека. Прозвище свое он получил не от имени Евгений, а от фамилии Жеканов.
- Всё нормуль, босс, - улыбаясь, докладывает Жека Заварзину.
- Через час сменишь ребят, потом обед, - все с той же ленцой в голосе приказывает Николай. - Потом проведем занятия - сборка-разборка автомата, чистка там и смазка. Десятникам скажи, чтобы готовы были.
- Всё сделаем, босс, - продолжая улыбаться, энергично трясет волосами Жека и уходит.
- Слышь, а чё они тебя боссом называют? - спрашивает Хал.
- Потому что я знаю, как надо, - усмехается Заварзин и щелчком отправляет изжеванную травинку в последний полет.
- Что «надо»?
- Да всё. И вопросов я, парень, тоже не задаю. Потому что… - Николай перекидывает ногу в резиновом сапоге через осиновый ствол, садится верхом и заканчивает свою мысль: - Потому что у слов «спросить» и «просить» один корень, а я не люблю унижаться. Понял?
- А ты кем был… ну, раньше, до всего?
Заварзин внимательно смотрит на Хала, потом откидывается назад, опершись спиной о ствол. Он явно не спешит отвечать. Проходит минута, другая… Вдруг Николай серьезно и тихо, чтобы никто не слышал, произносит:
- Учителем начальных классов. Только не трепись.
Рыбаки сидят на поляне посреди небольшого леска, выросшего на бывшем дне Волги. В нескольких сотнях метров от поляны, невидимый из-за деревьев, высится подковообразный холм с постройками наверху. Тридцать лет назад этот холм был пристанью с пирсами и причалами. Лодки, яхты, катера, небольшие суда и даже один гидросамолет сейчас во множестве лежали по склонам, напоминая о том, что когда-то тут была вода.
За пристанью начинается город - узкая полоса промзоны, железнодорожные пути, затем вокзал, Привокзальная площадь, от которой к центру ведет улица Чернышевского. Именно по ней отряд Заварзина должен с наступлением темноты продвигаться к Кремлю.
По плану Ника рыбакам в ночном штурме отводится едва ли не самая главная роль, но при этом и риск погибнуть для этих людей - максимальный. Когда он впрямую сказал об этом Заварзину, тот, не раздумывая, кивнул:
- Все всё понимают. В лоб на пулеметы пойдем. Но так даже лучше - народ злее будет. Ты нам, главное, оружие дай. Автомат - он окрыляет лучше редбула.
Оружие, конечно, выдали тут же. Пожалуй, появление тягача МТ-ЛБ, ящики с автоматами и патронами, бронежилеты, каски произвели на рыбаков самое сильное впечатление. Они увидели, поняли, почувствовали, что есть сила, способная противостоять силе Аслана. Хал заметил тогда, как грязные, загорелые, небритые лица вдруг озарялись каким-то внутренним светом. Разбирая оружие, набивая рожки патронами, примеряя броники и каски, взрослые, семейные мужики радовались, как дети.
Потом было два дня подготовки - обсуждались детали, рассчитывалось время, проводилась разведка. Каждую мелочь проговаривали по несколько раз, понимая - второго шанса Аслан не даст никому.
Кремль тем временем готовился к Большой Зачистке. По городу были развешены рукописные листовки, призывающие всех жителей прийти в мэрию, расположенную в здании бывшего Цирка, пройти добровольную регистрацию и получить удостоверение личности. Нарушителей ожидало суровое наказание: патрули должны были ловить их, доставлять в Кремль для порки, после чего на лоб бездокументному лицу ставилось татуированное клеймо «АК», и он до скончания дней считался «человеком администрации», попросту говоря -
рабом.
- А что, все очень гнусно и правильно, - прочитав листовку, сказал Юсупов. - Государство, оно эта… учетом и бюрократией сильно. Аслан государство строит? Строит. Значит, эта… без переписи населения ему никуда. И потом: как налогами людей облагать, если не знать, сколько их у тебя? Вполне себе нормальный эта… тоталитаризм.
- Сволочизм это - людей в рабство загонять! - разозлился тогда Ник. - И никто не имеет права…
- Тихо-тихо, не горячись, - осадил его Заварзин. - Про права и обязанности - это мы потом разговаривать будем. Сейчас надо дело сделать. Так что бумажка эта на подтирку пойдет, а мы давайте еще раз обсудим, что будет, если второй отряд не успеет вовремя…
- Хорошо бы, если б дождь пошел, - в очередной раз высовываясь из люка, чтобы опорожнить ведро, говорит Ник.
Юсупов вертит головой и скептически хмыкает.
- Не похоже.
- Сам вижу, что не похоже. А жаль. Дождь шумит, видимость плохая - для нас самое оно.
Неспешно, словно делая великое одолжение всем живущим на планете Земля, солнце начинает клониться к закату. Озверевшие от духоты, комарья и болотных запахов, Ник с Юсуповым по очереди изучают в монокуляр будущий театр военных действий.
- Часов пять осталось, - глядя на покрасневшее небо, говорит Ник. - Вилен, а если ракеты не сработают?
- Давай эта… без если. Меня самого трясет.
- Надо было водки взять, - бормочет Ник и, поймав удивленный взгляд Юсупова, поясняет: - Во время войны перед атакой выдавали же наркомовские сто граммов!
- Во-первых, не перед, а после, - начинает загибать грязные пальцы инженер. - Во-вторых, это делалось для снятия стресса и эта… чтобы бойцы лучше спали. В третьих, я не люблю спиртного…
Ник разочаровано машет рукой.
- Понял, понял. Будем воевать насухую. Кстати, давно хотел тебя спросить - ты где служил? Ну, в каких войсках?
Юсупов застенчиво улыбается, снимает очки и принимается протирать стекла, медля с ответом. Водрузив очки на нос, он хмыкает
и произносит:
- Я эта… вообще не служил. У меня же зрение. И здоровье такое… не подходящее.
Ник изумленно смотрит на инженера.
- Так ты белобилетник?
- Ну да.
- А откуда тогда знаешь все про «маталыгу»? Где водить научился?
Юсупов снова улыбается и, глядя в сторону, еле слышно говорит:
- Ну, эта… я моделями бронетехники увлекаюсь. У меня коллекция, большая. Больше тысячи единиц. Ну, и эта… книжки читаю разные. История создания, ТТХ[33] там всякие, боевое применение… Я ведь этот тягач, - он хлопает ладонью по броне, - первый раз в жизни вижу, если честно.
- Ни хрена себе! Ладно, движок ты запустил и ходовую в порядок привел, потому что это твоя работа - ты ж инженер, образование позволяет. Но водить-то, водить ты где научился? - все больше изумляясь, продолжает допрашивать Юсупова Ник.