Посидели мы с полчаса где-то, и опять перебежками, перебежками - до точки добрались. Залегли, натурально, как в кино про немцев. Потом Колян троих выдергивает - меня и еще двух пацанов, ну, молодых в смысле, - и говорит: валите на церковь - она там справа стояла - и секите во все зенки, когда над Казанкой ракета взлетит сигнальная.
А церковь давно пустая, даже не пахнет в ней уже. Обычно-то там запах такой, как в магазине, где всякие индийские приблуды продают, ну, там, сувениры, звенелки. А тут даже такого запаха не осталось. Просто дом - и всё. Один из пацанов, который с нами был, сказал, что Монах в этой церкви хотел обряды всякие проводить, но чего-то ему тут не понравилось, и он теперь рулит в большом таком соборе, который возле геофака.
Короче, поднялись мы наверх, туда, где колокола должны висеть. Сами-то они попадали, один, большой такой, раскололся даже. В общем, долго сидели, я даже замерз, но это хорошо, потому что спать охота, а когда холодно, то фиг уснешь.
Ночь, блин, густая стоит. В Кремле костры горят и возле Цирка, и еще дальше, где стадион. Я тогда подумал, что людей в Казани вообще много осталось, и что мы для них для всех стараемся, потому что Аслан реально всех вместе достал и каждого конкретно, по отдельности.
Пока я думал и представлял, какие мы все будем герои крутые, и как Энка меня заценит наконец, что я классный пацан, ракета и взлетела. Зеленая, двойная, нифига не красивая, на Новый год у нас фейерверки намного круче.
Я через перила свесился - чуть не навернулся - и ору шепотом Коляну, мол, атас, погнали наши городских, заводи мотор, пора щипать гусей.
Он мне так конкретно говорит - понял тебя, Хал, спускайтесь. И произносит речь. Я бы такого никогда не смог задвинуть. Колян сказал: «Лучше умереть стоя, чем сосать сидя!» И мы пошли, блин, умирать. Вернее, побежали. Сначала молча, а когда до памятника Мусе Джалилю добежали, все как заорут - кто матом, кто «Ура!», а кто просто «А-а-а-а!» от страха. Эти, «кремлевские», в траншеях своих переполошились, стрелять начали. Мы сразу залегли и тоже огонь открыли. Я тогда подумал, что если бы мы продолжили бежать и кричать, то смогли бы, наверное, добраться до этих долбанных траншей и захватить их, но людей бы с нашей стороны много погибло, а потом нас бы со стен всех положили.
А так ползаем мы в темноте по кустам с места на место, пуляем в сторону «кремлевских», они в ответ по нам долбят. Пулеметы у них, патронов много. Всё, короче, по плану идет, как доктор прописал. Тут еще Бабаев отряд подтянулся с другой стороны, там крутая перестрелка была, и даже гранаты кидали. Аслан не слабо пересрал от такой войнушки, подкрепление выслал - и в траншеи, и на стены. Тут вообще чума стала - пули везде свистят, трассеры летают. А Колян зубами скрипит и сквозь этот скрип все время матерится, потому что переживает - если наш танк не проедет через болото, то всё.
Но он проехал. Я, когда услышал, как он ревет на другой стороне Кремля и как Ник из пулемета вламывает по кому-то, чуть-чуть не вскочил на ноги от радости. Заварзину кричу - слышь, мол, братан? Грести-скрести, а ты боялся! И Колян засмеялся вдруг - мне аж страшно стало, и запел песню про то, что гремя огнем, сверкая блеском стали, пойдут машины в яростный поход. И чё-то там про товарища Сталина, блин.
Я про Сталина почти ничего не знаю, но нам везде всегда говорили, что он плохой и угнетал всех и вообще ничтожная личность. И в школе, и по телику. Так много говорили, что даже я просек - чё-то тут дело не чистое. О ничтожных личностях так много не говорят, особенно если после того, как эта самая личность зажмурилась, шестьдесят с лихуем лет прошло.
А Колян песню про Сталина спел и велел прекратить огонь. Лежим мы в кустах, слушаем, как танк наш в Кремле шорох наводит. Громко так. «Кремлевские» гранаты кидать начали, стрельба там, ор стоит, блин, как на стадионе, когда «Зенит» приезжает.
Ник пулеметчиков на стене снял, потом танк в ворота выперся - и сразу на траншеи попер. Очки классным водилой оказался, хотя и ботан он причумлённый. А Ник из пулемета затушил всех, кто в траншеях был, конкретно так. В общем, порвали они всех нах, гусеницами подавили, заграждения разломали. Танк развернулся и встал. Тут Колян скомандовал, чтобы мы ползли к башне и бутылки готовили. Кто-то из бабаевских с той стороны первым бутылку метнул, и мы тоже фитили подожгли и айда кидать в стену. Зажглось там что-то, стало светлее. Я смотрю - Ник из люка вылез и орет мне - живой?
Я ору в ответ, что все чики-поки. Тут какой-то мудель со стены стрелять начал, а мы в ответ тоже вдарили и загасили этого муделя, наверное. Колян Нику сказал, чтобы они обратно в Кремль после нас ехали, и мы внутрь побежали. Мужик на нас вылез, из «кремлевских», не стреляйте, кричит, я сдаюсь. А какой там «не стреляйте», когда у всех стволы и все на конкретной военной мазе? Замочили его, конечно - и айда в атаку.
Забежали мы внутрь, Колян нас в разные стороны направляет - первая десятка туда, вторая - сюда. «Кремлевские» в домах засели, опять стрельба, движуха мутная пошла, блин. Ну, мы дали жару и давай зачистку делать - трое бегут, трое прикрывают. Зашли четырьмя десятками в длинный дом, который прямо за башней, пошли по коридорам, в комнаты гранаты кидаем. Пыль, темно, песок на зубах хрустит, как сахар. Танк на улице с пулемета валит тех, кто в окна кидается. Половину первого этажа зачистили - тут «кремлевские» кричат, что, мол, всё, хорош, мужики, мы сдаемся. Колян сразу приказывает: пленных разоружить, гнать к воротам. И чтобы никакого самосуда, блин. И костров побольше, потому что в темноте они разбежаться могут.
Короче, мы дальше пошли, до корпуса добрались, где бабы были - типа публичный дом. «Кремлевские» нам из окон кричат, что они баб замочат, если мы их не выпустим. Это такая старая тема - террористы, заложники. А нам пофигу, блин, мы же не менты. Колян «кремлевским» кричит - если вы хоть одну женщину убьете, мы вас все равно возьмем и каждого - каждого! - по очереди танком нашим раздавим заживо. А так, если сдадитесь, то гарантируем жизнь до суда, и если кто в особых зверствах не замечен, то и дальше жить будет. И счет до ста на размышления.
И тут мы хором считать начали, громко, чтобы всем слышно было. И до сорока четырех когда дошли, они начали в окна автоматы выкидывать. Семнадцать человек сдалось, блин.
Бабы из дома этого выбегают, плачут. А мужики озверели - там у кого-то жена, у кого-то дочка. И давай они прессовать этих уродов, конкретно так - руками, ногами, прикладами. Если бы не Колян, наверное, забили бы, наглушняк. В общем, увели пленных тоже к воротам, а мы ломанулись дальше - там, где-то возле Сююмбике, стрельба шла густая. Колян нам всем кричит - Аслана, Аслана ищите, живьем падлу брать надо! А где его тут найдешь, когда темно, все бегают, стреляют?
До утра этот цирк с конями продолжался. То там стрельба, то тут кипиш какой-то. Бабай пулю в руку словил, я о стекла порезался сильно, когда в окно залезал. Ну, и насмерть убило многих. Трупы везде валялись - и на улице, и в домах.
А потом все вдруг закончилось. Тихо стало, только танк ревет внизу, возле Президентского Дворца. Там какая-то бригада «кремлевских» засела, отморозки конченые, беспредел галимый. Их долго выковыривали, блин. Гранаты уже кончились, народ устал. Тогда Колян сказал всем, что это Аслан со своим штабом. Ну, тут, понятное дело, бодрости у людей прибавилась - достали этих тварей, даже двоих живыми взяли. А Аслана нет. Он, сука, уйти успел. Через нижние ворота, откуда танк из болота в Кремль и заехал. С ним еще человек десять свалили. Ник наладился за ними ехать, а потом оказалось, что это все еще ночью случилось. Беспонтовым боевиком оказался Аслан. Зато гнидой зачетной.
Так наша войнушка и закончилась.
Часть третья
«Бог есть любовь…»
Глава первая
Колонна пленных под усиленным конвоем двигается к Цирку. Позади нее устало ползет тягач, весь испещренный пулевыми отметинами. На броне сидят и лежат в разнообразных живописных позах легкораненые. Тяжелых положили в десантный отсек, там над ними колдует Цапко.