«Танковому батальону и «Нордланду» наступать на Термигоевскую! — Боевой группе «Германия» наступать на Петропавловскую! — Обеим боевым группам захватить мосты через Лабу!»
Приказ был предельно ясен. Танки и мотопехотные роты двинулись вперед. Земля была залита солнцем. Сорок два градуса в тени. Длинные языки пыли рассекали степь в юго-восточном направлении. Солдатам предстояло ехать и ехать. Танки преодолели полосу заграждений противника. Солнце клонилось к закату. Дело шло к вечеру. Наконец, полная темень остановила дальнейшее продвижение.
«Стой! Глуши моторы! Ночной привал!»
Этот приказ мгновенно заставил рокот моторов стихнуть. Было выставлено ночное охранение, в направлении Термигоевской выслан разведывательный дозор. Все тонуло в тишине, беспокойной тишине.
Возвратившийся вскоре разведывательный дозор доложил: «Термигоевская заполнена отходящими советскими войсками. Организованной обороны не замечено».
Командир полка Фриц фон Шольц, известный быстрыми и правильными решениями, начал сразу же действовать, обсудил план атаки с командиром 1-го батальона «Нордланд».
«Полевач, одна из ваших рот немедленно атакует Термигоевскую и быстрым ударом выходит к мосту через Лабу южнее населенного пункта. Сам населенный пункт очищает ваш батальон, если авангарду удастся пробиться к мосту. Кого вы предлагаете назначить для захвата моста?»
«Гауптштурмфюрера Блума и его третью!»
Жребий был брошен. Гауптштурмфюрер Блум, самый старый командир роты 1-го батальона полка «Нордланд», сделает свое дело. Уже было за полночь. Пока 1-й «Нордланд» готовился к ночной атаке, 2-й батальон обеспечивал охранение танкового батальона на находившейся севернее гряде высот. Третья рота приготовилась к захвату моста. Ей был придан саперный взвод 4-го батальона.
Гауптштурмфюрер Блум довел обстановку и задачу до своих командиров взводов. Последовали приказы каждому взводу. Блум предупредил еще раз: «Населенный пункт занят противником. Больше чтоб я не слышал ни одного громкого слова. Связь поддерживать без разговоров!»
Командиры взводов разошлись и собрали своих людей. И снова все повторилось. Люди уже проснулись. То здесь, то там перешептывались. Шли друг за другом, оружие на изготовку. Собрались по отделениям и ждали.
Саперы пошли вперед, взводы двинулись вслед, каждый — по указанному ему маршруту. Люди беззвучно двигались гуськом через ночь. Тихо поскрипывало кожаное снаряжение, побрякивало оружие. На востоке занимался свет нового дня, для некоторых — последнего. Первые дома возникли как большие черные колоды. Глаза напряженно пытались пронизать темноту и рассмотреть вражеские посты. Никого! Как воры, силуэты скользнули в ночную тень вдоль домов. Пока все было тихо. Удастся ли нагрянуть врасплох?
«Тс-с-с!» — все движение замерло. Внезапно призрачную тишину разорвала пулеметная очередь. Ей вторило тарахтение автоматов, глухие взрывы ручных гранат. Вот оно, великое пробуждение!
Темные силуэты вскочили. «Вперед, вперед, мост!» Тяжелая подавленность испарилась, страх улетучился. Со свистом дышат легкие. Перебежали поперечную улицу, которую простреливал вражеский пулемет. «Санитара!» Раненый отползает из зоны огня. Другие бегут мимо.
Впереди у реки тоже слышалась пальба. Раскат грома перекрыл шум боя. Неужели это мост?.. Они не смели об этом даже подумать. Высоко летели трассирующие пули. Заспанные, полуодетые русские суетились возле домов, гремели выстрелы, но на второстепенные дела сейчас отвлекаться было нельзя, все это должны завершить идущие следом.
«Вперед, на мост!» — это были окрыляющие слова. Люди сбежали по крутому откосу, под сапогами заскрипел речной песок. Ординарец 4-го взвода споткнулся позади своего взводного, обершарфюрера Буссе, и, изможденный, остался лежать в лощинке. Сильный огонь обороняющихся, и невозможно понять, откуда.
Чернота ночи рассеивалась. Глаза видели все лучше и лучше. Перед ними светлой лентой струилась река Лаба. По левую руку — берег, поросший камышом. По ту сторону реки — лес. Неистовый пулеметный огонь из него заставил третью роту вжаться в береговой песок. Мост взорван. В разбитых деревянных быках шумит вода.
На узком участке местности третья рота залегла, рассеявшись, укрывшись за песчаными дюнами. А теперь целью был захват плацдарма.
Слева, из тростника появилась группа русских. Они хотели идти к мосту, но увидели немцев. Обе стороны открыли огонь. Один русский упал, остальные поспешно скрылись в тростнике.
Преодолев секунды страха, третья рота продолжала действовать дальше. Короткими перебежками люди двинулись от дюны к дюне. Первые номера расчетов нашли своих вторых номеров. Отделение станковых пулеметов унтершарфюрера Фрайвальда под сильным огнем подошло к берегу. Расчет станкового пулемета унтершарфюрера Крюгера занял огневую позицию у моста и возобновил огневой бой. Пулемет Крюгера бил длинными очередями, внезапно роттенфюрер Петерсен, датчанин, упал в сторону. Пулемет замолчал. Второй и третий номера расчета оттащили убитого Петерсена. Затем пулемет Крюгера снова открыл огонь.
Пулеметный расчет унтершарфюрера Лангхофа тоже занял позицию у моста. Первый номер роттенфюрер Йохансен и второй номер роттенфюрер Нильсен, норвежец, лежали за своим станковым пулеметом и стреляли не переставая. Очереди били по лесу на противоположном берегу, туда, где были заметны вспышки выстрелов. Целей видно не было, их приходилось поражать, прицеливаясь по трассам. Но вражеский огонь стал заметно слабеть.
Взводный Буссе вскочил. Его ординарец последовал за ним. По ним ударил пулемет противника. Они укрылись за дюной. Перед укрытием ординарца перебегал второй номер другого пулеметного отделения. Снова ударила русская пулеметная очередь, Карстен Расмуссен упал, сраженный на бегу.
«Санитара!» Санитар был тут как тут. Он перевернул Расмуссена на спину. Розовая пена шла изо рта и из носа. Вот пуля пролетела, и Расмуссена нет!
Командир взвода повел людей немного влево. Ординарец — еще дальше. Потом в дело вступило минометное отделение унтершарфюрера Шульца. Немного позади в лощинке раздались глухие хлопки выстрелов. Расчеты унтершарфюреров Шютца и Ляйтнера работали точно. Роттенфюреры Ульрих, Нильсен, Конрад и, как все их называли, «все старое опытное обер-ефрейторство» знали свое дело прекрасно.
В расположении взвода тяжелого оружия, перемешавшись, залегли легкие взводы.
Вскоре день был в разгаре. Там, на противоположной стороне реки, можно уже было увидеть первых храбрецов из саперного взвода. Они проскочили через мост за последними русскими, но все же так и не смогли предотвратить подрыв моста. Зажатые на узком пятачке, они отчаянно оборонялись.
Ширина реки Лабы около тридцати метров. От моста осталась только куча расщепленных бревен. Орудия и тягачи стояли в воде. Над ее поверхностью торчали только стволы орудий и кабины. На берегу валялись бидоны из-под молока, перевернутые автомобили и санитарный автобус.
Огонь русских начал слабеть. Саперы кинулись к мосту, чтобы из уцелевших бревен сделать переход. Первая попытка потерпела неудачу, саперы понесли большие потери. Немцы снова открыли бешеный огонь. И снова саперы рванулись вперед. Им удалось устроить переправу, набив две доски поверх обломков моста.
Затем через реку устремились солдаты третьей роты. Они умело перебрались на противоположный берег, открыли огонь и начали преследовать дрогнувшего противника. Так был захвачен небольшой плацдарм. Затем прозвучала команда: «Стой! Окопаться!»
Плацдарм стал крепче. Деревья и густой подлесок затрудняли обзор. Русские еще продолжали отстреливаться. Торопливо была предпринята атака в поперечном направлении. К полудню противник прекратил огонь из стрелкового оружия, а его артиллерия смолкла только к вечеру. Когда стемнело, на плацдарме появился Старый Фриц[5], как прозвали солдаты командира своего полка фон Шольца. Он проверил переправу и дорожные условия. С наступлением ночи хауптштурмфюрер Блум и его третья рота друг за другом по узким доскам снова возвратились на правый берег.