Шумные компании расположились в дальнем углу – за длинными столами, а вокруг слегка возвышающейся эстрады обосновалась публика побогаче. За соседним столиком потягивали коньячок двое солидно одетых мужчин: один – вида непримечательного, другой – в темных очках и с густой черной бородой. Чуть подальше, у соседней мраморной колонны, в компании двух молоденьких девушек вальяжно развалился директор центрального городского рынка. Именно в его владениях мне пришлось корячиться целый год – катать тележки с мясными тушами. Родом жирный скряга был откуда-то с Кавказа – то ли дагестанец, то ли чеченец. Весил центнера полтора, одевался в самые дорогие костюмы и ужинал исключительно в ресторанах. Сволочь.
Припомнив изнурительную работенку за скудное жалованье, я вздохнул, плеснул в рюмку остатки водки, выпил; заскреб вилкой по пустой тарелке… Потом обернулся и решительно махнул рукой официанту.
– Значит так. Принеси-ка мне еще водочки, – приказал я молодому человеку.
– Сколько желаете?
– Такой же графинчик. И хорошей закуски. Что тут у вас есть из фирменного?
– Холодные блюда или горячие?
Оглянувшись по сторонам, опять натыкаюсь на владельца рынка. И, кивнув в его сторону, тихо уточняю:
– Что в блестящей тарелочке у толстяка?
– О! Это замечательное блюдо – фуа-гра из гусиной печени, – доверительно сообщает официант. – Наш шеф-повар готовит его по рецепту парижского ресторана «О труа гарсон». К столу оно подается холодным.
– Тащи. Посмотрим, что жрут эти толстожопые твари…
* * *Благодушие враз отлетело, когда все тот же стремительный паренек подал счет, заключенный в узкую кожаную обложку. Настроив резкость, я долго вникал в написанное и не мог сосчитать количество цифр в итоговой сумме под косой чертой. Сосчитав же, помрачнел и полез в карман за деньгами…
– Ч-черт, не хватает, – чешу затылок. – Держи две с половиной тысячи, а остальное принесу завтра утром. Договорились?
Официант безучастно смотрит сверху вниз, не спеша соглашаться или отказывать.
– Ну, хочешь, оставлю в залог паспорт? – снова шарю по карманам.
– Не знаю. Сейчас переговорю с шефом, – надменно пожимает тот плечами и направляется «за кулисы».
Появился он довольно скоро, но не один, в сопровождении двух крепких мужичков с бейджами охранников на рубашках. Ни слова не говоря, те хватают меня за шкирку и заставляют принять вертикальное положение. При этом швы только что купленного пиджачка жалобно трещат.
Такого к себе отношения я стерпеть не мог.
Нет, свою неправоту я конечно же понимал и действительно собирался раздобыть до утра недостающую тысячу. Взять из заначенных на прожитье или у кого-то перехватить – жители одноэтажного квартала всегда помогали друг другу. Потому и воспринял сие поведение сотрудников охраны как непозволительную грубость. Однако сопротивляться не стал – лишь с сожалением посмотрел на недопитую водку и под насмешливыми взглядами нетрезвой публики послушно засеменил в сторону фойе с заломленными за спину ручками…
В фойе я меняю маску покорного грешника на боксерский шлем и хорошо поставленными ударами укладываю обоих на пол. А дальше под изумленные взгляды все той же публики возвращаюсь в зал. Ха, граждане! Вы что же, думали – я попрошу у них книгу жалоб и непристойных предложений?! Не дождетесь. Мы сами с усами.
Усаживаюсь на прежнее место и с вожделением тянусь к графинчику…
Остолбеневший владелец рынка, позабыв о девках, даже хлопнул внеочередную рюмку. А два солидных мужичка, наоборот – отставили бокалы. Тот, что помоложе, немедля встает и быстрым шагом направляется в фойе, а, вернувшись, что-то тихо говорит бородатому приятелю. После чего оба с интересом смотрят на меня, вероятно, ожидая развития скандала…
И долго им ждать не пришлось.
Едва я закусил водочку нежной гусиной печенкой, как в питейном зале появилось подкрепление в виде четырех молодцов. Младенческие, не подпорченные разумом лица, квадратные фигуры, вес каждого за сотню… При взгляде на этот квартет сама собой напрашивается мысль о клонах или зомби.
Народец вокруг затихает. Я же тороплюсь влить в себя последний алкоголь, плещущийся на дне графина.
– Спасу от вас нет, – ворчу, вставая из-за стола. – Будь я воротилой с рынка – с радостью открыли бы мне бессрочный кредит. А с нищего готовы последнюю шкуру содрать. Козлы…
Опираясь одной рукой о спинку стула, покачиваюсь и виновато улыбаюсь, то ли заранее признавая позорное поражение, то ли гадая о последствиях стычки с серьезным противником. Первый же из противников приближается сбоку и находится уже в трех шагах.