Странные диалоги с виртуальной совестью могли продолжаться часами. Они утихали, когда воспаленная память, выпущенная сном на свободу, внезапно подбрасывала давно позабытый сюжет; или разгорались снова и мучили до пробуждения. И так происходило почти каждую ночь.
Напившись воды и вернувшись в комнату, останавливаюсь посреди комнаты.
– Есть такое слово «НАДО»! Ключевое слово в любом подвиге. Или глупости.
Я нахожу наш единственный с Ириной сотовый телефон – старенький, с быстро садившимся аккумулятором. Кажется, на счету еще остаются какие-то деньги. Затем вынимаю из бумажника визитку, на которой строгим шрифтом выведено «Барков Станислав Львович, полковник» и трясущимися пальцами набираю номер…
Тщетно. Данные на раздумье сутки минули, и новый знакомец на звонки не отвечал.
– Сука, – бросаю аппарат на стул, – всего-то и просрочил два часа. Ну и овощ тебе в помощь!..
Ощупываю левую сторону груди, прислушиваюсь к сердцу…
Потом допиваю содержимое бутылки и, рухнув на подушку, забываюсь мертвецким сном.
* * *А рано утром я никак не желаю просыпаться. Кажется, меня долго расталкивала мать, потом плеснула из чайника холодной водой. Лишь после этого я продираю глаза и ошарашенно лепечу:
– Опять, что ли, дождь?
– Вставай, Аркадий! – требовательно шепчет она. – Там человек пришел и уж полчаса дожидается.
– Какой еще человек?
– А я знаю? Представительный, хорошо одетый. Вежливый!
– Да? – скребу небритую щеку. – Ладно. Щас только умоюсь. И это, мам… сооруди чайку.
В небольшой комнате, именовавшейся залом, заложив руки за спину, расхаживает Станислав Львович.
– О, проснулся? – улыбнулся он моему появлению.
– Да. С петухами сегодня не вышло, – пожимаю протянутую ладонь.
– Извини, что ночью не ответил на звонок – не мог. Решил вот утром заехать.
– А-а… откуда ты узнал, что это я звонил? И как нашел, где живу?
– Обижаешь, дружище, – смеется гость. – Или забыл, в каком ведомстве я работаю?
– Ах, да. Присаживайся. Сейчас мама нам чайку принесет.
– Мы можем здесь спокойно поговорить? Дома, кроме мамы, никого?
– Никого. Жена в клинике на обследовании. Говори без проблем.
Барков терпеливо дожидается, пока хозяйка ставит на стол две чашки чая и возвращается на кухню. Сделав первый глоток, спрашивает:
– Ты ведь согласен принять участие в операции, верно?
– Согласен.
– Отлично. Скажи, тебе нравилась профессия офицера морской пехоты?
– Еще бы! Жаль только, что она не слишком-то универсальная.
– Это как понимать?
– Предположим, летчики, моряки, химики, строители и другие узкопрофильные специалисты, уволившись из армии, могут пристроиться и на гражданке. Было бы здоровье с желанием.
– Ты прав – бывшим спецназовцам на гражданке приходится довольствоваться охраной и работой в частных структурах безопасности. Так вот, Аркадий, я предлагаю дело, напрямую связанное с хорошо знакомой тебе спецификой, но хочу предупредить: справиться одному будет невероятно сложно. Поэтому позволь сначала спросить: остались ли у тебя знакомые коллеги, столь же, мягко говоря, не устроенные в жизни?
– Конечно.
– Пожалуйста, перечисли человек пять: возраст, звание, фамилии, специальности, где проживают.
Морщу лоб, чешу затылок и начинаю вспоминать:
– Прапорщик Матвеев Сергей Павлович, возраст – пятьдесят с небольшим, живет в Ставропольском крае, отличный снайпер. Майор Куценко Борис Иванович, служил командиром роты, в год моей демобилизации перевелся заместителем командира батальона морской пехоты, надежный товарищ, мастер спорта по плаванию…
– По плаванию? – переспрашивает фээсбэшник.
– Да. Пару лет даже попадал в сборную ЦСКА.
– Отличная кандидатура. Продолжай.
– Борьке около сорока пяти; после увольнения осел где-то под Ростовом, но слышал, будто уезжал в Штаты на ПМЖ, через полгода вернулся. Давно с ним не виделись; телефон есть – могу позвонить и уточнить.
Замолкаю, пристально глядя сквозь открытое окно на залитый солнцем двор.
Полковник мягко напоминает:
– Эти люди пригодятся нам. И мы вытащим их из небытия – обещаю. Нужны еще двое.
Виновато смотрю на собеседника:
– Остальных, увы, нет в живых: кто погиб в Чечне, кто умер после дембеля, кто спился и влачит жалкое существование. Могу предложить еще одного человека, правда… В общем, это мой лучший армейский кореш – майор Супрун Илья Алексеевич. Сорок три года, в спецназ попал после Калининградского инженерного училища; незаменим в делах, касающихся мин и прочих взрывных устройств. Но дело в том, что он… Короче, он не подходит.