– На самом деле, – не соглашался Роджер, – для геологии это просто находка.
– Что такое «геология»? – спросил шаман, направляя копье в сторону скал. – Дух камня? Или что?
Теперь уже Роджер не выдержал и засмеялся. Он уже сдернул с головы свой шлем и с наслаждением оправлял волосы. Завязав их пучком, принц стал выглядеть гораздо симпатичнее. Однако вопрос мардуканца его заинтриговал.
– Это скорее изучение скал. Во время учебы в колледже меня очень интересовала геология. – Роджер вздохнул и поглядел на неотступно следовавших за ним телохранителей. – Если бы я не был принцем, то, наверное, стал бы геологом. Бог не даст соврать, я всегда этим увлекался.
Корд рассматривал его какое-то время.
– Рожденные вождями не могут быть шаманами. А шаманы, в свою очередь, не могут стать охотниками.
– Почему бы и нет? – возмутился Роджер, неожиданно потеряв контроль над ситуацией и замахав руками в сторону плетущихся сзади людей. – Я просто никогда не просил об этом! Если я захочу… я… ну… я не знаю, что бы я сделал. Но все равно было бы по-моему! Не будь я его королевским высочеством принцем Роджером Рамиусом Сергеем Александром Чангом Макклинтоком!
Корд с высоты своего роста поглядел пару секунд на макушку головы юного вождя, видимо, решаясь на что-то, затем выхватил из-за пояса нож. Тут же синхронно щелкнули несколько затворов – полдюжины ружей нацелились на Корда. Не обратив на это никакого внимания, туземец подкинул нож вверх, поймал его за длинное лезвие и ощутимо стукнул принца кожаной рукоятью по голове.
– Ох! – Роджер схватился за голову и с испугом взглянул на мардуканца. – Зачем ты это сделал?
– Прекрати вести себя как ребенок, – серьезным тоном произнес шаман, по-прежнему игнорируя наставленные на него стволы. – Некоторые рождаются великими, другие – ничтожествами. Никто не способен выбирать, кем он должен родиться. Причитать же и хныкать по этому поводу впору только капризной бабе, а не величайшему мужчине всех народов! – При этих словах мардуканец опять подбросил нож в воздух и, поймав, убрал его в ножны.
– Так, – прорычал Роджер, потирая ушибленное место. – Основное, что я уяснил, – то, что мне следует начать действовать как истинному Макклинтоку! – Он потрогал ушибленное место и слегка испачкал пальцы в крови. – Эй! Ты пустил мне кровь!
– Ты опять плачешь, словно дитя, – сказал шаман, постукивая пальцами по одной из своих нижних конечностей. Его рука заканчивалась широкой ладонью с двумя разными по форме пальцами и явно служила в основном для поднятия тяжестей, а не для какой-либо более тонкой работы. – Пора мужать! – добавил он.
– Знать геологию весьма полезно, – мрачно заметил Роджер.
– Как? Зачем это нужно вождю? Вождь должен изучать своих врагов… или своих союзников. Не так ли?
– А ты знаешь, к примеру, что это такое? – упорствовал Роджер, показав рукой на угольный пласт.
Корд опять постучал своими пальцами в знак согласия.
– Скала, которая горит. Еще одна причина, чтобы покинуть эти сатанинские холмы. Подожгите эту скалу – и вам мало не покажется!
– Но это прекрасное сырье с точки зрения экономики. Его можно добывать и продавать.
– Прекрасное для фарстоковских «чертовых наседок», я думаю, – Корд опять засмеялся, – но не для Народа.
– Вы что же, ничем не обмениваетесь с вашими «чертовыми наседками»? – спросил Роджер.
Корд ненадолго замолчал.
– Ну почему? Бывает. Но, в принципе, в торговле нет необходимости. Народу не нужно ни их золото, ни прочие товары.
– Вы уверены в этом? – Роджер задрал голову вверх, встретившись глазами с Кордом. Принц считал, что этим жестом он выразит сомнение на мардуканском языке.
– Да, – уверенно ответил Корд. – Народ совершенно свободен от любых обязательств. И племя их не связывает, и они к племени не привязаны. Мы – единое целое.
– О-хо-хо… – Роджер осторожно снова натянул на голову шлемофон. – Однако эта ручища навредила мне. Эй, доктор, залечите рану.
Глава 19
Лес окутывал плотный туман. Группа без остановок двигалась дальше, спускаясь все ниже и ниже, неминуемое приближаясь к полосе настоящих джунглей, зеленеющему вдали кошмару непролазных дебрей. Совсем скоро ветвистые лианы и непроходимый подлесок встанут у них на пути. Пока же лишь высоченные деревья, таинственно возникавшие из непроглядного смога, преграждали им путь.
– Вот сука, – выругался капрал Ст. Джон (М). Старший сержант Косутик требовала от капрала, чтобы он отзывался именно на это прозвище, поскольку в третьем взводе служил двойник Джона, именовавшийся Ст. Джон (Дж.). Косутик показалось этого мало, и чтобы лучше различать близнецов, она обязала обоих Джонов завести какие-нибудь отличительные пометки на теле. Ст. Джону (М.), например, пришлось выбрить наголо полголовы. Мокрые, слипшиеся волосы капрала вызывали желание почесаться, и он свободной рукой постоянно тянулся под шлемофон. Сорок шесть градусов по Цельсию в сочетании с плотным горячим смогом напоминали парную баню. Видимость составляла не более десяти метров, и шлемофонные датчики постоянно отказывали. Клубящийся удушливый пар действовал и на акустику, создавая помехи при разговоре. Причитая, Ст. Джон (М.) обернулся, услышав резкий раздраженный вопль.
– Эх!
– Что случилось? – спросила Талберт, когда Джон сдернул свой шлемофон. Вместе с капралом они прикрывали правый фланг процессии, шагая в пятидесяти метрах от возглавляющего шествие бойца со сканером.
– Ах! – в сердцах возопил гренадер, стукнув шлемофоном по стволу ближайшего дерева.
– Чертова связь! По-моему, этот проклятый пар прожег схему. Сплошной шум, и ни черта не слышно.
Талберт засмеялась.
– Может, покурим? – она пошарила в кармане и вытащила коричневую трубку.
– Да ну, – раздраженно проворчал Ст. Джон (М.). Он снова надел шлем на голову и опять сорвал его в ярости. – Черт! – Порывшись в мешке, Джон вытащил кусок ваты и вставил его себе в ухо. – Так-то лучше. Кстати, у меня, похоже, половина датчиков вышла из строя.
Талберт раскурила трубку и молча стояла, вглядываясь сквозь туман.
– Ты что-нибудь слышал? – спросила она, инстинктивно схватившись за плазменное ружье.
– Ни черта не слышно. – Ст. Джон (М.) потер ухо. – Сверчки щебечут какие-то.
– Да нет, тут дру…
Дикий, душераздирающий крик заставил Джона обернуться.
Визжащую нечеловеческим голосом девушку приковал к дереву какой-то короткий отвратительный червь. Гнусная извивающаяся тварь уже успела обвить ее шею, прижав Талберт к стволу, а затем стремительно потащила ее вверх – из раны фонтаном хлынула кровь.
Онемев от неожиданности, Джон какую-то секунду соображал, затем инстинктивно схватился за гранатомет. Выскочившая в тот же миг из тумана сержант Лэй среагировала еще быстрей, буквально изрешетив из ружья мерзкую гадину.
Талберт шлепнулась о землю, словно мешок с мокрым цементом. Цепляясь руками за землю, девушка продолжала истошно орать, все ее тело сотрясалось в конвульсиях.
Отбросив ружье и вскрыв походную аптечку, Лэй поспешно залепила кровоточащую рану на шее девушки самозатягивающимся бинтом. Плотный бинт начал растягиваться, накрывая собой пораженную область, пытаясь закрепиться на неповрежденных участках кожи, но тщетно – кровь хлестала как из брандспойта: по-видимому, яд уже проник под кожу и разъедал белок.
Схватив походный нож и распоров куртку девушки, Лэй попыталась наложить еще один бинт – но поздно: красно-черные полосы, явные признаки усилившейся деструкции кожной ткани, поползли по всему телу несчастной. Кожа от места раны начала лопаться, обнажая заливаемые чернеющей кровью внутренности.
Все было кончено. Дернувшись всем телом в последний раз, Талберт испустила дух. Ее обмякшая грудь превратилась в жидкий студень, медленно стекавший в открывшееся чрево.
Бледная как смерть Лэй попятилась назад. Казалось, что трагедия длится уже не менее часа, хотя прошло всего несколько минут.
– Что вы тут сгрудились, мать вашу? – прорычала Косутик, протиснувшись вперед и обращаясь к взводному сержанту. – Ну-ка, быстро рассредоточились по периметру! Устроили тусовку! – Пехотинцы, окружившие труп, стали расходиться по своим местам.